Узнали от австрийских бауэров-очевидцев, что судьба первой группы и всех казаков оказалась трагической: в Граце англичане передали их представителям советской власти.
Офицеры и казаки, в тот же день, были поставлены перед глубокими окопами, специально, по приказу советского командования, выкопанными австрийцами, и расстреляны из пулеметов.
В лагере Вайтенсфельд мы своих вещей уже не нашли: они были подобраны либо англичанами, либо жителями близ лежащих сел. Но это обстоятельство нас нисколько не огорчило. Радость спасения была сильно омрачена мыслью о гибели наших друзей и соратников и недостаточной уверенностью в своем собственном спасении.
Часа через два по прибытии в лагерь, снимается стража, убираются пулеметы, и широко раскрываются ворота.
Нам объявили о том, что мы свободны — это нами воспринимается с большим недоверием. Наступает реакция. После сильного нервного напряжения, почувствовалась невероятная усталость, как после тяжелой физической работы. Однако, полного душевного покоя мы не ощущали: все ожидали новых сюрпризов.
Еще через час, один за другим, въезжают грузовики и выбрасывают нам в огромном количестве всевозможное продовольствие (муку, сахар, галеты, жиры и пр.).
В 5 часов вечера подъезжает легковой автомобиль с английским офицером и двумя дамами в сербской военной форме. Одна из них, по имени Ара — русская, старая эмигрантка из Белграда, а другая — сербка.
У Ары среди нас оказались знакомые по Белграду (майор Островский, есаул Антонов и другие). Завязался оживленный разговор.
Ара записала наши фамилии и чины и обещала устроить нас на постоянное (относительное) место жительства в район расположения Русского Охранного Корпуса.
Поверив в то, что грозившая нам опасность выдачи Советам миновала, мы решили немедленно отслужить молебен по случаю чудесного избавления от гибели.
Молебен был отслужен в единственном, еще не достроенном, деревянном бараке. Служил о. Адам, монах с длинной, седой развевающейся бородой, бывший есаул Войска Кубанского. Быстро составили импровизированный хор, в котором приняли участие и три остальных священника: о. Федор Власенков, о. Георгий Трунов и бывший дивизионный священник о. А.
У многих, во время молебна, тихо струились из глаз слезы.
Ночь спали спокойно. Утром нам навезли еще продуктов, которые мы не знали, куда девать.
В 12 часов явился английский майор и сообщил, что, по приказанию английского военного командования, в 4 часа дня, нас из лагеря вывезут в западном направлении, на соединение «с вашими друзьями-белогвардейцами», а для того, «чтобы вы были спокойны и не подумали, что вас направляют к Советам, в автомобилях будет отсутствовать какой бы то ни было конвой, а единственный англичанин-шофер не будет вооружен».
Когда к 4-м часам дня нам были поданы грузовики, мы, не без опасения, разместились в них, решив, в случае поворота на восток, выбросить шоферов из автомобилей и самим двигаться на запад.
Отъехали. Вздох облегчения: едем на запад. Вскоре наша колонна была остановлена английским офицером, вручившим шоферу какие-то бумаги.
В 5 часов дня подъезжаем к австрийскому населенному пункту. Навстречу нам подходит группа русских офицеров в немецкой форме с нашитыми на рукавах надписями РОА. Оказывается, мы прибыли в штаб Русского Охранного Корпуса, расположенного в Клей Сант Вайт.
Полковник Рогожин, командир корпуса, и чины его штаба встретили нас чрезвычайно любезно. Расспросили о злоключениях и, в свою очередь, сообщили, что сегодня, т. е. 30 мая, они видели отправленных в восточном направлении массу казачьих офицеров, в том числе генералов П. Н. Краснова, С. Н. Краснова, Шкуро, Соломахина и других. Это были, как мы потом узнали, обманом увезенные англичанами, под предлогом отправки на конференцию, а на самом деле в Советский Союз, офицеры (2.500 человек) казачьей, так называемой Домановской дивизии.
Так трагически закончилась эпопея этого знаменательного отрезка славной казачьей истории, когда группа патриотов, пламенно любящих свое отечество и родные казачьи станицы, встала на защиту России и всего культурного мира от невиданной коммунистической агрессии, сулящей человечеству голод, смерть, рабство и бесчисленную сеть концентрационных лагерей.
Ялтинское соглашение навсегда оставит на знамени свободолюбивых демократий позорное пятно гибели храбрых воинов и наложит моральную ответственность на совесть Европы и Америки за непростительную ошибку, допущенную их государственными руководителями.