— Игорь Олегович, с вами всё в порядке?
— А? Да, простите… — глаза заслезились от сухости, Волхов прикрыл их, помассировал пальцами.
— Почему вы убили именно этих людей?
Волхов сжал челюсть, стараясь не сказать лишнего.
«Вот и как ему объяснить?»
«А ты скажи как есть!»
«Ага. Хотя… может, в дурку запишут. Всё одно веселее…».
— Молчите… — не дождался полковник. — Понимаю. О таком болтать только будет только законченный идиот.
Он вдруг изменился в лице. Мимика еле заметно преобразилась, намерение улавливалось скорее подсознательно.
Стало не по себе.
— А если я всё знаю?
Почему-то Волхов действительно поверил, что полковник знает всё.
— Ладно, хватит. Ты столкнулся со сверхъестественными силами и смог выжить. Не просто выжить, но одержать верх. А такое, Игорь, мало кому удаётся.
«Валить надо. Ничего хорошего нам это не сулит».
Интуиция была полностью согласна с внутренним собеседником, но вариантов особо не предвиделось, поэтому пришлось ждать, к чему приведёт разговор.
— Какая нахер разница теперь? Я за решёткой, и надолго.
Полковник усмехнулся, но быстро подавил усмешку.
— Это ты погоди… Когда Родине требуется помощь, нужным людям открываются новые возможности. Одна из таких предназначена для тебя.
«Я ж говорил…»
— Вадим Алексеевич, давай ближе к делу.
Полковник кивнул.
— Родина, в моём лице, предлагает тебе свободу. Новую жизнь, если быть точным. А взамен ты будешь делать то, что умеешь лучше остальных — гасить нечисть во благо народа.
Волхов стал разглядывать фото своих жертв. Некоторых он знал достаточно близко, а кого-то и по имени не помнил, но грехи каждого шрамами отзывались в груди. Их бывший капитан помнил отчётливо, будто свои собственные.
— Знаешь, полковник, я понял одну вещь…
— И какую же?
— Страшнее человека нечисти не сыскать.
В груди загорелось. Крестик снова давал о себе знать, что усиливало нехорошее предчувствие.
— С этим тоже придётся столкнуться. Ну как, согласен? Или предпочтёшь догнивать в одиночке?
«Что думаешь?»
«Думаю, что в реальные шахматы я тебя точно уделаю».
«Это мы ещё посмотрим!»
Игорь сжал кулаки, вдохнул поглубже. Желанная свобода перестала быть неизбывной мечтой. Вот он — шанс! То, ради чего стоило каждый день изматывать себя тренировками, держать мозги в тонусе, оставаясь в здравом сознании, вместо омута безумия, в котором легче пережить муки заключения. И не важно, какую цену придётся заплатить — лишь бы вырваться из поганого подвала.
— Согласен. Но у меня одно условие.
— Какое же?
— Я тут питомцем обзавёлся… его хочу взять с собой.
━─━────༺༻────━─━
Поезд мерно катил по рельсам сквозь бесконечные леса и бескрайние поля, покрытые белизной первого снега. Шум решёток, которыми были огорожены купе вагонзака, превратился в монотонный гул, подвывающий стуку колёс.
Мышь преспокойно спал, свернувшись под боком. А ведь поначалу нервничал, пугаясь новых запахов и звуков, когда их вели из камеры, сажали в автозак и на всём пути до железнодорожного вокзала. Приходилось поглаживать беднягу, убаюкивать, чтобы тот не спрыгнул ненароком. Но теперь страхи были позади, оставалось только ждать…
Полковник не соврал — всё шло по плану. Через неделю после разговора к Волхову прибыли с новостью о смене места заключения, поэтому он должен проследовать на выход со всеми скудными пожитками, коих, собственно, и не нашлось. До последнего оставался страх, что Мыша не позволят сунуть за пазуху или глупый зверёк сбежит, испугавшись чужих людей, и прощай тогда маленький друг…
Но, всё шло по плану.
Прошли сутки с момента отправления поезда — половина пути в пустом последнем вагоне, отведённом специально для него. Это означало, что вторая часть замысла скоро должна осуществиться.
«Уверен, что затея сработает?»
«Надеюсь».
«Неужели никто не узнает?»
Вадим Алексеевич предложил одновременно простой и чрезвычайно рискованный план. Как оказалось, про новую жизнь он говорил не метафорически, а юридически — Волхов Игорь Олегович должен погибнуть.
В детали его не посвящали, ожидание заставляло нервничать, и поэтому от щелчка в замочной скважине он подскочил, машинально пряча мышонка за собой.
В открывшемся проёме показался молодой лейтенант, отчего-то выглядевший совершенно неподходяще под окружающую обстановку. Рыжеватый, невысокий, курносый, со взглядом, ещё не испоганенным каждодневным лицезрением человеческих пороков.