«Хватит!»
Стены будто оскалились острыми выступами парапета, пылающие глаза окон источали нечто необъяснимо ужасное. Душа металась в агонии, а дом вдруг ожил, разинул пасть, внутри которой была засасывающая, всепоглощающая тьма…
— Я сказал: хватит!
Максим ударил по тормозам. Машина потеряла сцепление, закрутилась по гололёду трассы, подпрыгнула на овраге, перелетев за обочину, перекатилась вниз, к деревьям, пока не врезалась в толстый еловый ствол.
В искорёженной кабине наступила тишина. Только тревожно моргали датчики, а сломанные дворники скреблись по треснувшему стеклу.
Игорь тяжело дышал. В руках он всё ещё сжимал пистолет, но предохранитель уберёг от случайного выстрела. А вот Максим молчал и не двигался. В отражении света уцелевшей фары на него лице блеснула кровь.
— Зараза!
Игорь с трудом перевернулся, встал ногами на боковое стекло, дотянулся до ручки сверху и отворил дверцу, чтобы вылезти.
Таёжный ветер нещадно обдувал пуховую парку, снегопад застилал обзор, но вдалеке ещё проглядывались огни ночного города.
Трассу заметало воющей вьюгой, будто решившей помочь в сокрытии аварии, но всё равно дело пошло не по плану. Игорь, пытаясь отдышаться, вытаскивал из кабины потерявшего сознание парня, попутно ругая Лихо:
— Сука… Это всё из-за тебя! — он потянул загипсованное предплечье, поднимая безвольное тело.
«Не нужно было сопротивляться… Ты упустил нечто важное — самое потаённое место души».
— Да на хер мне не сдалась душа этого урода! — вторая рука схватилась за шиворот. Дело было почти сделано.
« Идиот! Хватит отрекаться от дара!»
— Это не дар, а проклятье!
Максим свисал с бортика головой вниз. Из пробитого виска стекала кровь.
Игорь стоял рядом, обдумывая дальнейшие действия. Как теперь быть? Он планировал припугнуть подонка, спрятать его куда подальше, чтобы родители заставили полковника начать активные поиски пропавших. Он хотел всполошить осиное гнездо.
Но теперь…
— Он не жилец.
«Невелика потеря… но он ещё не отошёл. Давай, проводи его в иной мир. Сделай это!»
Вдруг Игорь понял, к чему вело Лихо, и в груди заполыхал гнев.
— Так вот чего ты добивался?! Захотел пожрать?! Помешал мне, чтобы отведать поганой душонки?!
Тяжёлый ботинок с размаху врезался в дно автомобиля, погнув металл защитной пластины.
— Прожорливая тварь!
«Я лишь помогло сделать то, что должно!»
— Ты уничтожаешь всё на своём пути!
Вьюга задула сильнее, словно разделяя его возмущение, клубы снега завихрились, засыпая место аварии белым.
«Он должен исчезнуть, иначе ничего не получится! Жалкий смертный, ты до сих пор цепляешься за неизбывное!»
Игорь со злости схватил Максима за грудки, поднял над собой и швырнул в сторону, а после достал пистолет и нацелил его на голову парня.
— Ты не получишь больше ничего!
«Слепец!»
— Уж лучше так, чем потакать тебе!
«Ты ещё пожалеешь об этом! У тебя есть шанс, так не упусти его! Познай все таинства грешной души, выверни наружу злодеяния, сожги её в пламени Преисподней!»
Выстрел эхом прокатился по кронам деревьев, утонув в завываниях вьюги. Сугроб в нескольких шагах от него окрасился красным цветом.
«НЕ-Е-ЕТ! Ты не понимаешь, что творишь!»
— Я не желаю тебя слушать, — Игорь убрал пистолет в кобуру, вытер заснеженные глаза и шагнул к трупу.
Лихо замолчало. Наконец-то в голове повисла тишина, но цена оказалась немалой.
Он взвалил тело на плечи, повернулся к машине, уже готовясь устраивать несчастный случай, но вдруг из леса донеслось странное пение. Какая-то музыка, будто сотворённая самой природой: свистом ветра, огибающего ветви, хрустом снега под лапами зверья, журчанием ручейков, покрытых слоем льда… и голоса. Зазывные, шепчущие голоса, обволакивающие сознание, пробирающиеся через шум вьюги. Они манили, просили явиться на зов.
Они знали.
Игорь почему-то оставил труп на плечах. Будто чувствовал — так надо. И последовал вглубь леса, отвечая на призыв.
Ноги утопали в снегу, оставляя глубокие следы, но стоило сделать ещё один шаг, как на их месте вздымалась нетронутая гладь, скрывая гостя, смывая кровавые пятна.
Игорь шагал и шагал, отчётливо видя во мраке единственный путь. Будто Тень сама вела куда-то, наконец смирившись с его присутствием. Он точно находился не в обычном мире, не в своём измерении, а где-то в промежутке.
Пение продолжалось. Казалось, в неясном, бессмысленном переплетении звуков начинал пробиваться человеческий голос.