Демократии — т. е. выборов на общественную должность неизвестного людям человека, который вложил в свою выборную кампанию взятые у неизвестных людей деньги, — Древняя Русь не знала. А если бы узнала, — то ужаснулась. Для древнерусского человека было аксиомой, что избираемый на общественную должность человек выбирался из своих же. Вся жизнь избираемого «лучшего человека» должна быть понятна, вся должна быть на виду. Избирали его всего лишь на год без каких либо особых затрат и подлой рекламы и агитации — на общем сходе легко и быстро. Компетентность: знание принятых норм жизни и проблемы волости — кандидату с очевидностью были известны заранее.
Все чужие для волости люди, все княжеские ставленники: наместники и тиуны, дьяки, доводчики, обысчики — всегда оказывались для народа тяжелейшим бременем. Таким же бременем оказался бы и избранный за счет подкупа общественности (или обмана через агитацию) неведомый демократический «избранник».
Сегодня за каждой общиной остается право организации выборного института власти. Сегодня большинство вопросов решается активом общин, при этом внутри достигается общее согласие. Если общины вырастут до семейных союзов, то естественно, что правом голоса должны обладать родители: те, кто доказал делом, что может жить традиционной жизнью, родить детей и воспитывать их. Естественно, если число голосов семьи будет определяться числом детей.
6. Чтобы переломить западное влияние и сохранить этническую самобытность нашего народа, язычники должны впитаться в поры российского общества и захватить инициативу в сфере культуры. Нас должны знать, нам должны верить, в нас должны видеть здоровых продолжателей национальной традиции.
Христианство для этого слишком нетерпимо, назойливо, воровато и элементарно нагло. Поп, равно как и уголовный авторитет, ведет себя так, будто все ему должны. Нам не следует быть таковыми. Наша вера не должна навязываться. Но мы обязаны показывать обществу традиционный образ жизни с традиционными ценностями. Примет оно все это только в том случае, если это действительно будет желанно для большинства. Самих язычников, живущих общинной жизнью, при этом может быть 2–5 % от всего нашего народа. И при этом требовать от всех общинников разбираться в тонкостях языческой веры — не нужно.
Где-то мы будем вынуждены переплетаться с людьми христианской идеологии. Нужно будет учиться ладить с ними, если для них более значима традиционная жизнь, а не религиозная догма.
Пропагандировать нужно не языческую религию, а сам образ жизни: какие мы в жизни есть в каждом конкретном случае. И это означает, что жизнь наша должна быть красива и достойна.
Философию, религиозные откровения и мистику надо оставить для тех избранных, кого влечет к этому, кто сам нас об этом попросит. Конечно, в язычестве обязаны быть свои глубокие мыслители и служители культа.
В общине, языческие религиозные начала обязательно должны преподаваться молодежи, которая во все это готова играть. Таковой будет атмосфера романтики грядущего времени. Вообще же, все русские люди имеют право на языческое знание, но они не обязаны его иметь.
В общине 95 % времени и сил должны идти на мирские проблемы. При этом жизнь общин должна быть достаточно прозрачной, чтобы нравственные нормы бытия не искажались.
Что же касается политической деятельности языческого движения, то она будет реально возможна, когда за нами будет стоять народная толща, и когда будут успешно развиваться наши общины. Тогда будет совершенно понятно: какие незначительные политические изменения надо сделать, чтобы закрепить наше поступательное развитие.
Со становлением русского народа как этнической целостности, будут решены все экономические, экологические и политические проблемы России как государства.
7. Создаваемые сегодня языческие общины живут своей жизнью, не зависящей от людей, которые в них входят. Община — это живой организм из доверительных отношений. В среднем община вертит годовое коло пять лет. Когда праздники годового кола освоены, энтузиазм из проведения слабеет. Община отходит от своих начальных идей, в ней меняются направления деятельности, укрепляются связи с другими общинами и начинают течь сложные (временами кризисные) процессы, которые кажутся закономерными. Сегодня они нам до конца не понятны. Существенно, что в общинах происходит накопление коллективного религиозного опыта. Экономическими единицами языческие общины, за редким исключением, не являются. Переход к экономике должен быть связан с приобретением земли. Нам кажется, что именно налаживание экономических отношений в общинах станет основой их стабилизации. Язычество не должно быть затратным для язычника. Язычество должно обладать своим внутренним воспроизводящим ресурсом.