— Вчера… ты сказал, что тебе некуда идти, что это значит? — осторожно, будто боясь спугнуть дикое животное, спросила Линея.
— Хозяин бросил меня здесь умирать.
— Хозяин? — взвизгнула она, и сама напугавшись, прошептала следующий вопрос: — Ты раб?
Фенрис мрачно кивнул, подтверждая её догадки. Она восприняла это как знак, что он готов поговорить, и в два шага оказалась у его постели, устраиваясь рядом.
— Значит, это с тобой сделал хозяин?
Линея указала на лириумные татуировки, в страхе распахнув и без того большие глаза. Фенрис опять кивнул и отстранился от тянувшейся к нему руке. Он не любил говорить о метках, любое их упоминание возрождало воспоминания о той боли, что они принесли с собой. И тем более он не позволял никому их трогать.
— Ты никогда не думал сбежать? Освободиться?
— Свобода — что это? Я никогда не знал другой жизни.
— Свобода — это выбор, который ты можешь делать сам, а не по чьей-то указке. Здесь мы свободны, — с жаром выпалила Линея. Её ясные глаза загорелись праведным гневом, ещё немного, и в этом огне могли сгореть все рабовладельцы.
Для Фенриса это стало откровением. Он глубоко задумался: «А делал ли он когда-нибудь свой собственный осознанный выбор?» Он не помнил. Данариус всегда направлял его.
Пауза затянулась. Линея продолжала тяжело дышать, будто бы вложила в последнюю фразу всю свою энергию и никак не могла отдышаться. Фенрис пробежался по её лицу глазами, задерживая взгляд на тоненьком носу с забавно вздымающимися крыльями, и обратил внимание на длинное ухо, кончик которого торчал из растрёпанных волос.
— Почему ты боишься показывать уши? — вдруг спросил он, вспоминая их недавний разговор.
— Ты тоже эльф. Разве не знаешь, что с нами делают высокородные люди? Да и простые тоже…
— Но ты же сказала, что здесь вы свободны, — он выжидательно посмотрел на неё, но Линея не нашла, что ответить. Она понуро опустила голову и уставилась на сцепленные в замок руки. И тогда Фенрис зачем-то добавил: — У тебя красивые уши, незачем их скрывать.
Хотел ли он сделать ей приятно или чувствовал вину, что подверг сомнению её определение свободы? Наверное, всё вместе.
Еда на тарелке закончилась, и Фенрис отставил её в сторону. И в ней Линея нашла путь к спасению.
— Я… отнесу это, — сбивчиво произнесла девушка. Она схватила пустую посуду и кинулась на выход, Фенрис только и успел заметить, как пылали её пунцовые щёки.
Привыкший просыпаться под песню, Фенрис был удивлен, что сегодня не слышал её. А разбудил его звон упавших чашек. Он открыл глаза и увидел, как Линея трясущимися руками собирает посуду. Сегодня она уложила волосы по-другому: две тоненькие косички, как ободок, охватывали копну непослушных локонов, открывая острые ушки. Фенрис не без удивления отметил эту перемену в ней. Неужели его слова так повлияли на девушку?
Когда он поднялся, чтобы помочь Линее, кушетка под ним предательски скрипнула, и девушка замерла, боясь бросить взгляд в сторону звука. Стоило Фенрису сделать шаг в её направлении, она густо покраснела и, быстро подхватив вещи, выбежала из-под навеса.
Через какое-то время Линея вернулась, неся с собой новые тарелки с едой. Она опять боялась поднять на него глаза, а её щеки постоянно были красными. В прошлый раз она испугалась его, но Фенрис не мог понять, чем вызвал такую реакцию сейчас.
— Прости, я разбудила тебя, — зачем-то извинилась она. — Давай сначала проверим повязки.
Линея отставила еду и принялась осматривать его. Большая часть ран уже почти зажила. Это были незначительные порезы и царапины от камней и веток, когда он продирался сквозь джунгли, ища спасение. Осталась только глубокая рана на боку, которая по большей части и доставляла дискомфорт. Линея сняла повязку, приглядываясь, нет ли заражения, и как проходит заживление. Она осторожно ощупала кожу вокруг, проверяя на воспаление, и при каждом прикосновении её щёки всё сильнее краснели. Фенрис медленно поднял руку и приложил ладонь ко лбу девушки. Откуда-то из далёких, давно забытых воспоминаний пришёл этот жест. Он не знал, зачем это сделал, но чувствовал правильность в нём, что именно так нужно поступить, когда беспокоишься о ком-то. Линея замерла, красный румянец на её лице уже добрался до ушей, заливая краской и их. Она подняла глаза на Фенриса, нелепо приоткрывая свой маленький ротик, с которого не сорвался вопрос.
— Ты в порядке? — поинтересовался у неё Фенрис, когда она так и не проронила ни слова.
— Со мной всё хорошо, — наконец нашла в себе силы ответить Линея. Она убрала его мозолистую ладонь, беря её в свои мягкие руки. Поблагодарила его за беспокойство и как-то более ласково, чем обычно, улыбнулась.