— Не детей, Павел.
— Какая, к черту, разница? Когда-то я был ребенком, как и ты. Все дети вырастают. Какая разница? Когда это мы проводили границы? Жизнь есть жизнь, Антон. Ты убийца, как и я. Ты уложил в землю больше людей, чем кто-либо из моих знакомых. И теперь ты будешь смотреть на меня свысока, потому что я убил маленькую девочку? Ну и что? Я сделал то, что должен был сделать, чтобы усмирить мальчишку.
Теперь настала очередь Антона разразиться противным смехом.
— Когда это ты его приводил в чувство? Ты пытался сломить его всеми возможными способами. И что? К чему это привело? Твой первый сын покончил с собой. Теперь у тебя остался один сын, и он ненавидит тебя до глубины души. Наследник, который хочет твоей смерти. Так вот почему девочка должна была умереть? Чтобы ты все испортил?
— Я сделал его сильным! — кричит мой отец. — Я сделал его мужчиной!
— Ты, блять, сломал его, — отвечает Антон. — Ты превратил его в животное. Собаку, которая живет в норе, которая считает, что ни на что не годится, кроме как умереть. Это не человек, Павел. Это гребаная трагедия.
— Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, — рявкает отец, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Я не вздрагиваю. Его слова омывают меня. — Однажды ты будешь благодарить меня на своих гребаных коленях. Вот увидишь. Когда у тебя будет все, что ты хочешь, и тебе нечего будет терять. Тогда и увидишь.
— Ты не можешь дать мне то, чего я хочу, — говорю я ему.
Я чувствую странное спокойствие. Может быть, это из-за потери крови, или умопомрачительной боли, или адреналинового удара от мысли, что я вот-вот умру. А может, дело в том, что рядом со мной постоянно находится Антон. Мой не-отец.
Может, потому что я знаю, что произойдет.
Мой отец усмехается. — Что ты можешь хотеть, чего я не могу тебе дать?
— Нормальное дерьмо, — говорю я ему. — Это единственное, чего я когда-либо хотел. Нормальное дерьмо. Счастья. Чистая совесть. Жена, которую я люблю. Хорошие друзья, хорошая жизнь. Вот и все.
Отец смотрит на меня, ошеломленно молча. Потом его плечи опускаются, и он качает головой.
— Ты жалкий глупец. Ты мне не сын. — Он резко оглядывается на Антона и поднимает руку в требовательном жесте. — Хватит этого дерьма. Антон. Убери свой пистолет и уведи отсюда мальчика. Я не хочу сейчас видеть ни одного из вас. Вы оба, черт возьми, жалкие. Обычное дерьмо и мертвые дети? Вы, киски. Все, что у меня есть, все, чего я добился. Думаете, я буду не спать по ночам, думая об одной мертвой девочке? — Он еще раз качает головой и щелкает окровавленными пальцами в сторону Антона. — Хватит. Убирайся отсюда, пока я не пустил тебе пулю в лоб.
Антон наблюдает за ним. Он кажется абсолютно спокойным — и я знаю, что мой отец боится. Я видел лицо Антона, когда он собирается совершить казнь, и мой отец тоже.
— Не просри все, — говорит он Антону. — Все, что у тебя есть. Твои дома, твои машины. Твою жизнь. Твоя жена и дети. Разве это не главное? Почему ты отдал все это ради этого? Ради этого дикаря и его мертвой сестры? Почему…
Антон опускает пистолет. Мой отец улыбается. Антон протягивает мне пистолет за рукоятку. Я беру его в руку и смотрю на лицо Антона.
Он кивает.
— Твоя месть, Яша. Твоя месть — мой пистолет.
Я тяжело сглатываю. Слезы свободно бегут по моему лицу.
— Ты хороший парень, — говорит Антон. — Я бы гордился тем, что был твоим отцом. Давай покончим с этим.
И мы заканчиваем.
Мой отец лежит на диване, наполовину упав на стопку газет, которые он читал, когда я только пришел. Кажется, что это было несколько часов назад. Годы назад.
Целую жизнь назад.
В конце концов, его смерть была быстрой. Единственная пуля, отдача от которой до сих пор вибрирует в моей руке. Я смотрю на его безжизненное лицо. Я думал, что все будет гораздо лучше, чем сейчас. Я думал, что почувствую, будто с меня сняли невидимую цепь.
Но этого не происходит.
Я не чувствую ни мести, ни облегчения, ни удовлетворения.
Я ничего не чувствую.
Кровь все еще течет из моего плеча. Она стекает по моим бесполезным рукам, по моим вялым пальцам. Я стою и дрыгаюсь, а в груди зияет черная пустота.
Я чувствую, как ты устал, мальчик. Голос мертвой женщины мягче, чем когда-либо. Ты долго боролся. Бой окончен. Разве ты не хочешь отдохнуть?
— Да.
Я даже не осознаю, что произнесла это вслух, пока Антон не поворачивается ко мне. Он обхватывает мою шею рукой и заставляет посмотреть на него снизу вверх.
— Пацан. Дай мне пистолет.
Я протягиваю ему пистолет. Он берет его из моих слабых пальцев. Я весь в поту. Сердце уныло стучит, нудно повторяясь.