Так и есть. Я беру его руку и сжимаю ее. У меня болит горло, и не только из-за синяков, но и потому, что там скопились рыдания за многие годы.
— Не могу поверить, что ты здесь, — говорю я ему. Мой голос срывается на полуслове.
— Конечно, я здесь. Я всегда приду, если я тебе понадоблюсь. Захара — ты моя дочь. Мой младший ребенок, моя единственная дочь. В этом мире для меня нет ничего дороже тебя.
— Даже после… — Я не могу заставить себя вспомнить о Святой Агнессе.
— Ничто из того, что ты когда-либо сделала, не заставит меня любить тебя меньше. Ничто из того, что ты можешь сделать, никогда не сделает этого.
Мое зрение затуманивается, и слезы, переполняя глаза, горячими струйками падают по моим щекам. — Я знаю, что разочаровала тебя. Я знаю, что я сделала, папа. Я была далеко не идеальной дочерью и…
— Я не разочаровался в тебе. Я был зол из-за того, что случилось в Святой Агнессе, — конечно, был. Как я мог не злиться? Я отослал тебя, чтобы обезопасить, а вместо этого бросил на произвол судьбы в руках другого хищника. Если я и был разочарован, то только собой, а не тобой. Я не справился с ролью твоего отца, человека, который должен был защитить тебя, и я терплю неудачу за неудачей. — Его лицо, обычно такое торжественное и статное, вытянулось. Впервые он выглядит усталым, напряженным, жалким. — Моя собственная дочь стала для меня чужой. Какой же я отец?
Я обнимаю его за шею и прижимаюсь к его боку, как ребенок. Я прижимаюсь к его виску, мои губы мокры от слез.
— Мне тоже жаль. Я не могла смириться с мыслью, что снова разочарую тебя, что… — Я останавливаюсь и отступаю назад. — Как ты вообще догадался прийти?
Он вытирает глаза рукой.
— Твой брат, конечно. Он позвонил мне раньше. У него был такой испуганный голос, что я едва мог это вынести. Он сказал, что с мальчиком Кавински что-то случилось, что он должен был присматривать за тобой, что он думает, что ты в опасности. Он сказал, что ваши друзья тоже связались с ним и сообщили, что ты не явилась на запланированный ужин. Он немедленно позвонил мне. Я уже был в Лондоне, но он ехал из Оксфорда и боялся опоздать. Поэтому я, конечно, приехал.
Он останавливается. В его глазах проступают вены, подводка красная, ресницы мокрые.
— Я пришел бы, даже если бы ты напилась на вечеринке и тебя просто нужно было отвезти домой. Я бы пришел, даже если бы у тебя было слишком много сумок с покупками и тебе нужна была помощь. Я люблю тебя. Ты — мой мир. Я всегда буду приходить за тобой.
Его слова впиваются в мою кожу, в мое сердце. Конечно, я так давно хотела услышать эти слова. Все, чего я хотела, — это знать, что мой отец любит меня.
И как бы хорошо я ни представляла себе, что буду чувствовать, услышав наконец его слова, все равно это бесконечно лучше.
Я отказываюсь ехать в Святого Огастина, пока мы не позвоним Закари. Он отвечает напряженным голосом и испускает вздох облегчения, услышав мой голос.
— Зи, что случилось, ты в порядке?
— Я в порядке, Зак. Я с папой. Спасибо, что позвонил ему. Я в безопасности. Но мне нужно знать, где Яков. Мне кажется, он в беде.
— Я… я не знаю, понятия не имею. Я пытался дозвониться до него всю ночь. Он не отвечает. Как ты думаешь…
— Как ты узнал, что его нет дома?
— Мне сказал друг из Спиркреста. Сказал, что у него могут быть какие-то неприятности. Лука. Лука Флетчер-Лоу.
— Пришли мне его номер. Я перезвоню тебе, как только смогу.
Он присылает мне номер, и я тут же набираю его. Отец не задает мне вопросов. Он смотрит на меня своими торжественными глазами, рукава закатаны, пальцы сцеплены вместе. Я сжимаю пальцы на слишком длинных рукавах его пиджака, желая, чтобы Лука Флетчер-Лоу ответил на звонок.
Он отвечает после нескольких звонков.
— Добрый вечер, лорд Блэквуд.
Глаза отца удивленно расширяются. Его номер точно не является общедоступным.
— Где Яков? — спрашиваю я без предисловий.
— А. — В трубке раздается сухой смешок. — Значит, не герцог. Добрый вечер, Захара. Надеюсь, у тебя все хорошо?
— Ты знаешь, где он — да или нет?
— Вероятно, в Белгравии, поскольку он захватил одну из моих машин, чтобы добраться туда.
— Белгравия? — Я обмениваюсь хмурым взглядом с отцом.
С другого конца телефона раздается еще один сухой смех. — Скромная лондонская квартирка его отца.
— Его отца, — шепчу я.
— Тебе, наверное, стоит поторопиться и позвать его, — говорит Лука с мрачным весельем в голосе. — Его отец — та еще дрянь.