— Не извиняйся, — говорит она. — Мы сами делаем свой выбор. Когда-то я сделала свой. Теперь ты сделал свой. — Она вздыхает и машет рукой. — Ба, из тебя получился бы плохой товарищ по смерти, парень. Вся эта кровь в твоих жилах, вся эта страсть в твоем сердце, все это отчаяние от жизни. Ты слишком жаждешь смерти.
А потом она смеется и говорит: "Holodnyy volk sylʹnee chem sitya sobaka."
И тут я просыпаюсь.
Первое, что я замечаю, — это непрерывный писк больничного оборудования. Я прогоняю темноту сна. Она исчезает, унося с собой смеющееся лицо старушки.
Появляется комната. Больничная палата с белыми стенами, белым светом, вазой с цветами, голубым одеялом, капельницей.
А потом лица. Пожилой мужчина с гладкой смуглой кожей и темной бородой, поросшей сединой, рукава рубашки закатаны, руки скрещены, он спит в кресле. Лорд Блэквуд. Рядом с ним — Закари, его очки надвинуты на лоб, он смотрит в чашку с кофе в левой руке. Теодора спит, положив голову ему на колени, ее волосы серебрятся на темно-зеленой шерсти его брюк, а правая рука Закари ласкает пряди в его пальцах.
Лицо Захары лежит рядом с моим, ее щека — на уголке моей подушки. Она свернулась калачиком в кресле, придвинутом прямо к моей кровати. Ее волосы собраны в хвост, а на ней пиджак, который ей слишком велик. Она крепко спит, ее ресницы лежат на шелковистой щеке. На правой стороне ее лица синяк, а бровь рассечена.
Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее.
Она поднимается, как будто я ударил ее током. — Ты очнулся!
— Твое лицо, — хриплю я.
Никто меня не слышит, так как комната просыпается точно так же, как и Захара. Зак встает, проливая кофе. Тео вскакивает с места, ее голубые глаза покрываются розовым ободком. Лорд Блэквуд резко поднимается в своем кресле. Все они говорят более или менее одновременно.
— Яков, как ты себя чувствуешь? — говорит Зак.
— О, Яков, ты нас так напугал, — говорит Тео, перебегая на другую сторону кровати и хватая меня за руку.
— С ним все в порядке, молодые люди, успокойтесь, — говорит мистер Блэквуд, качая головой. — Дайте человеку немного пространства.
Захара берет мои щеки в свои руки и сжимает их, прижимаясь лбом к моему. — Ты дал мне обещание, помнишь? Ты не сможешь умереть, пока я не разрешу тебе.
— Я не умер, — говорю я ей.
Но если бы я умер, и если бы мне каким-то образом удалось попасть на небеса, это выглядело бы примерно так.
— Я не думаю, что ты должна решать, когда Кав умрет, — говорит Закари своей сестре. — Похоже, это должен решать он сам, нет? В этом вся суть свободы воли.
— Философии не место в больничной палате, — говорит Захара.
— А мне кажется, что именно там ей и место, — пробормотал Захара.
Он садится на край моей кровати, его рука находит руку Тео, даже не глядя, и он улыбается мне. — Как твоя рука?
Я опускаю взгляд. Я даже не заметил, что моя правая рука в повязке, обмотанной по всей длине и прижатой к груди. Я пытаюсь пожать плечами, но новая волна боли прокатывается по мне, заставляя вздрогнуть.
— Уже лучше, приятель.
— Похоже на то, да. — Он сглатывает и прочищает горло. — Мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь.
— Мне тоже жаль, — шепчет Захара.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, чтобы сказать ей, чтобы сказать им обоим, ангельским братьям и сестрам Блэквуд, что у них нет причин извиняться. Но когда я смотрю на Захару, сидящую в кресле, то вижу только повязку, обернутую вокруг ее шеи, синяки на ее лице, сияющие пурпурным и красным, порез на брови.
— Что случилось? — Мой голос звучит хрипло. — Твоя шея. Лицо. Черт. Что случилось…
— Все в порядке, — говорит она. Я протягиваю руку, чтобы отодвинуть свободные пряди ее волос, осмотреть шею, лицо. Она берет мою руку в свою. — Яков. Я клянусь. Со мной все в порядке.
— Он вернулся? Этот ублюдок Маттнер?
— Нет, нет, не Эрик… Боже, я не думаю, что когда-нибудь увижу Эрика снова после…
— Что случилось с Эриком? — спросил Зак, широко раскрыв глаза.
— Я ненавижу этого человека, — пробормотал Тео. — Надеюсь, он получил по заслугам.
Я пытаюсь прервать их. — Тогда кто…
— Преследователем моей дочери был профессор Иен Стерлинг. — Лорд Блэквуд заговорил. Его голос, серьезный, рокочущий и полный власти, заставляет всех в комнате замолчать. — Профессор Университета Святого Иуды. Вернее, бывший профессор. Этот человек больше никогда не будет работать до конца своей жизни, большую часть которой я сделаю все, что в моих силах, чтобы он провел за решеткой.