Я смотрю на него, а он смотрит на меня. На мне тот наряд, в котором я обычно хожу на занятия: черный топ с высоким вырезом, клетчатая юбка, мокасины Prada. Пальто перекинуто через руки, а волосы, которые я сейчас ношу в естественных локонах, собраны назад в большой шелковый скрэнч.
Я выгляжу как обычно, ничего необычного. Не наряжаюсь, как если бы собиралась на вечеринку или на свидание. И все же профессор Стерлинг смотрит на меня так, будто я совсем не обычная. Его взгляд задерживается на мне, словно я заслуживаю всего его внимания.
Я знаю, что я чувствую к профессору Стерлингу. И это не то, что я должна чувствовать к своему профессору истории и наставнику по диссертации. Я просто не знаю, что он чувствует ко мне.
Как отличить любезного профессора, которому приглянулась студентка, от мужчины, который влюбился в женщину?
Да и важно ли это вообще?
Что бы ни было между нами, я слишком дорожу этим, чтобы потерять.
Я улыбаюсь.
— Вот увидите, профессор. Будет не так уж плохо, если я окажусь под вашим крылом. Я буду самой прекрасной студенткой, которую вы когда-либо курировали.
— Я ни на секунду в этом не сомневаюсь. — Он проверяет часы и подмигивает мне. — А сейчас я опаздываю на следующую лекцию. Увидимся позже, маленький историк.
Он уходит, а я машу ему рукой. Я смотрю ему вслед, пока он не исчезает в длинном коридоре, а потом долго и глубоко вздыхаю, как школьница, в которую ужасно влюбились.
Что, будем честны, именно так и есть.
Мое хорошее настроение заряжает меня энергией на весь день, неся на облаке до самого дома.
Моя квартира находится в великолепном георгианском здании с белым фасадом и прямоугольными окнами. Моя квартира на пятом этаже — большая и просторная. Я выбрала ее за старинную плитку, высокие потолки и дентильные карнизы, потому что ничто не заставляет меня чувствовать себя лучше, чем притворяться, что я живу в историческом романе, где героинь не трахают в отелях и не расстаются с ними по смс.
Прежде чем подняться, я проверяю почтовый ящик. Письмо от университета Святого Иуды — мой список литературы на этот семестр — и открытка от Зака. Он присылает мне их почти каждую неделю с небольшими новостями о Тео и о нем. Я не отвечаю на них, но собираю их в маленькую коробочку в ящике прикроватной тумбочки.
Третье письмо заставляет меня остановиться. Оно в кремовом конверте из плотной бумаги, мое имя написано от руки четким курсивом на лицевой стороне. Адреса нет — ни моего на лицевой стороне конверта, ни обратного адреса на обратной. Только мое имя.
С замиранием сердца я вскрываю конверт. Внутри — короткое письмо на той же высококачественной кремовой бумаге, написанное от руки. Мой взгляд скользит по строчкам, а желудок сжимается, когда я читаю.
Дорогая Захара,
Надеюсь, ты прекрасно провела лето.
Я очень скучал по тебе.
Я по-прежнему обожаю и жажду тебя.
Навсегда твоя,
Твой любовник издалека,
Твой Ланселот.
Тошнотворное ощущение заставляет мои внутренности сжиматься. Я оглядываюсь по сторонам: здесь есть консьерж, но он закрыт и выглядит пустым. Как и вестибюль. За дверью — тихая улица, пустая, если не считать нескольких человек, выгуливающих собак. Вокруг никого нет, но мне кажется, что за мной наблюдают.
Это не первый раз, когда я получаю подобные записки. На первом курсе университета я постоянно получала их. Это было одной из причин, по которой мы с друзьями решили съехать из дома, в котором жили на первом курсе. С тех пор как я переехала сюда, в Найтсбридж, я стараюсь никому не давать свой адрес. Кроме университета, только Зак и мои лучшие подруги, Рианнон и Санви, знают, где я живу.
У меня мурашки по коже. Я бросаю письмо вместе с конвертом в урну в холле и бегу к своей квартире, закрывая за собой дверь, как только вхожу.
Только не это, продолжаю думать я. Пожалуйста. Только не это.
Я всегда хотела быть любимой. Иногда я хочу этого так сильно, что мне становится больно от этого желания. Но это не любовь. Кто бы они ни были, они не успокаивают боль внутри меня. Эти письма ни разу не помогли мне почувствовать себя любимой.
Они просто заставляют меня бояться.
Страшно, одиноко и небезопасно.
Тупик
Яков
Название и адрес петербургского лицея № 237 стоили мне трех лет, почти миллиона рублей, сломанной руки, нелицеприятных услуг, сравнимых с неделей в расписании моего отца, и мертвого тела.