Рианнон ухмыляется от уха до уха.
— Да, черт возьми! Это то дерьмо, которое я могу поддержать, Зи. Пойдем. Я буду рядом с тобой все время, и Яков, конечно. — И она быстро переводит взгляд с меня на него. — Вы что, теперь пара или как?
— Ри! — восклицает Санви.
— Ты тоже хочешь знать, давай, — говорит Рианнон.
— Дай им побыть наедине, — говорит Санви, — после всего, что случилось, они этого заслуживают.
Рианнон поворачивается к Якову и шепчет. — Ты ее парень?
— Я люблю ее, — торжественно отвечает Яков.
На моих щеках вспыхивает жар. Я не ожидала, что он это скажет. Рианнон испускает восторженный визг, а Санви тихонько хлопает в ладоши. Я встречаюсь взглядом с Яковом, и он улыбается.
Ему следует улыбаться чаще. Потому что от его улыбки глаза морщатся, а на одной щеке появляется глубокая ямочка, и от этого он выглядит молодым, невинным и до невозможности великолепным.
Я тоже тебя люблю, шепчу я.
Позже Яков засыпает после очередной дозы обезболивающего, его рука замирает в моей. Я не могу заставить себя отойти от него, поэтому остаюсь у его постели, а Санви и Рианнон приносят стулья, чтобы мы могли сесть все вместе.
Я рассказываю им о том, что произошло — обо всем. Как положено. Рассказывать им чуть менее болезненно, чем Якову, и, возможно, это означает, что со временем боль будет все меньше и меньше. Когда я все рассказала, я сглотнула комок в горле и сказала: — Спасибо вам большое. За то, что позвонили моему брату. За то, что, возможно, спасли мне жизнь.
Санви проводит пальцами по моей перевязанной шее и вытирает слезы с глаз.
— Жаль, что я не сказала ничего раньше. Боже. Я бы так испугалась на твоем месте.
— Ты сильная сучка, — говорит Рианнон. — Тебе нужно попросить своего парня дать нам уроки самообороны.
Легкость Рианнон прекрасно уравновешивает эмоции Санви, и комок в моем горле ослабевает. — Уверена, он не будет против.
— Может, он мог бы открыть свой бизнес. Учить женщин, как бороться с мужчинами. Учить нас, как выжить среди всех этих психов.
Я думаю о том, что Яков рассказал мне прошлой ночью. О младшей сестре, которую он искал все эти годы, и о том, как она умерла в десять лет. Думать об этом — совсем другая боль, боль, словно в сердце глубоко вонзился нож, и я не уверена, что когда-нибудь смогу его вытащить. Вернее, боль от того, что в сердце Якова вонзился нож, и я ничем не могу ему помочь.
— Думаю, ему бы это понравилось.
— Ты… — Санви вздыхает, словно на ее груди лежит тяжесть. — С тобой все в порядке? С тобой все будет хорошо?
— Думаю, да. Я надеюсь на это.
— Ну, это не обязательно. Не сейчас. — Рианнон улыбается и обнимает меня и Санви за шею. — Это нормально — иногда быть не в порядке. У нас есть ты, Зи. Дай и я. У нас есть ты. Ты знаешь это?
— Знаю.
— Я люблю вас, девочки, — говорит Санви, ее голос хрипит от сдерживаемых слез.
— Я тоже вас люблю, — говорю я.
— Я люблю вас обеих, — говорит Рианнон, прижимаясь лбом к нашему лбу. — Я готова пойти на войну ради вас, красавицы. — Она понижает голос. — И это напомнило мне. Я хочу такой же нож, как у тебя, Зи.
— Я не уверена, что тебе стоит его иметь, — шепчу я в ответ, думая о том, какой буйной она становится после нескольких рюмок.
— Для самообороны, — уточняет она.
— Я тоже хочу, — говорит Санви, тоже понизив голос.
— Я попрошу Якова, — говорю я им, думая о ноже, который я у него украла, и о том, как он дал мне мой собственный и даже не попросил его вернуть.
Спустя несколько часов, когда дверь комнаты открывается и в нее входят Тео и Зак, Яков все еще спит. За ними следует девушка с черными волосами и красивыми глазами. Она одета в простые джинсы и мохово-зеленый топ с пятнами краски на рукавах. Я никогда не встречал ее вживую, но хорошо знаю ее лицо. Это та самая девушка, которая красуется в социальных сетях Северина Монкруа. Его невеста, Анаис Нишихара, франко-японская художница.
Он входит вслед за ней, выглядя так, будто сошел с подиума, и несет белую коробку, перевязанную лентой. Его зеленые глаза расширились, а рот приоткрылся, когда он увидел Якова.
— Господи, Кав!
Яков зашевелился и медленно моргнул. Он пытается сесть, и я помогаю ему, как могу. Анаис спокойно подходит к нему и целует в щеку.
— Привет, Яков.
— Привет, Анаис, — простонал он.
— Кав! — восклицает Сев. Он роняет белую коробку у изножья кровати и берет голову Якова в свои унизанные перстнями пальцы. — Ты чертова угроза! Ты напугал меня до смерти. В тебя стреляли? Это был твой придурок-отец? Вот почему тебе нужно отвечать на сообщения, Кав, потому что я никогда не знаю, игнорируешь ли ты меня, потому что играешь в видеоигры или потому что валяешься где-нибудь в канаве.