— Я в полном порядке, спасибо тебе большое.
Рианнон вскидывает бровь, и я понимаю, что она вот-вот заговорит о Джеймсе, поэтому быстро добавляю: — Я сосредоточилась на учебе. Как вы обе знаете, я хочу закончить университет с отличием.
— Ах, не напоминай мне! — говорит Санви, опуская голову на руки. Она так же быстро встает и достает из сумки папку. — Посмотрите на мое расписание на год. Я не представляю, как мне удастся все это провернуть.
Рианнон берет папку и просматривает бумаги, расширив глаза.
— Господи! Сколько часов у тебя в сутках? Потому что выглядит так, будто у тебя пять часов лекций, два часа семинаров и шесть, нет восемь часов учебы… и все это в один четверг?
— Именно, — говорит Санви. — Только так я смогу получить первоклассную степень по математической физике.
— Надо было идти на гуманитарные науки, — говорит Рианнон, возвращая Санви ее расписания и сочувственно похлопывая ее по спине.
— Жаль, что это не так, — вздыхает Санви.
— Ты сможешь это сделать, Дай, — говорю я ей. — Ты буквально самый умный человек из всех, кого я знаю.
— Если не считать твоего брата, — говорит Санви с немного застенчивой улыбкой.
Я улыбаюсь и подмигиваю ей. — Нет, включая его. Только не говори ему, что я так сказала.
Мы заказываем мороженое — любимое Санви — и в итоге делим его на троих. И хотя мы еще ничего не решили, на сердце у меня уже гораздо легче.
Так всегда бывает, когда я рядом с ними. Если бы только я могла всегда держать их рядом с собой. Тогда бы со мной не случилось ничего плохого.
Позже мы с Санви едем домой на одном такси, я высаживаю ее первой. Уже поздно. В Найтсбридже тихо и спокойно, ветер слегка шевелит пожелтевшие листья на деревьях. Когда я вхожу в здание, у меня пружинит нога, и хорошее настроение поднимается, когда я проверяю почтовый ящик и обнаруживаю, что он совершенно пуст.
И тут же испаряется, когда я подхожу к своей двери и вставляю ключ. Она уже не заперта. Я хмурюсь, глядя на замок. Я помню, что запирала ее, но я ушла так рано, и день был таким длинным. Неужели я забыла его запереть?
Сердцебиение учащается, и оно пульсирует у меня в горле. Я вдруг пожалела, что не попросила Санви остаться со мной на ночь или не попросила такси немного подождать, прежде чем уехать. Больше всего на свете я хочу, чтобы я не была одна.
Я открываю дверь. Я чувствую, что что-то не так, еще до того, как включаю свет.
Пальцы нащупывают выключатель и находят его. Ореол света мерцает по всей длине коридора. Сердце замирает, и я закрываю рот рукой.
Пол усыпан розами. Белые розы, в полном цвету, с лиственными стеблями. Они тянутся по всему полу коридора, исчезая в дверном проеме гостиной открытой планировки. Я не проверяю, как далеко они уходят, не ищу кремовый конверт, который, как я знаю, ждет меня где-то в квартире.
Я просто поворачиваюсь, ужас воет во мне, как сирена, и я бегу.
Полный отстой
Яков
От грохота сотрясается вся моя квартира. Я просыпаюсь от этого звука с жестокостью автокатастрофы.
Я перекатываюсь на спину на полу в гостиной и хрюкаю.
Черт возьми. Вот и входная дверь. Опять.
Шаги гулко разносятся по квартире, пронизывая мой череп волнами боли.
Хрипловатый голос произносит.
— Вставай, пацан.
Чертов Антон.
Моему отцу, должно быть, нужно сделать что-то важное, если он послал свою правую руку. Видеть Антона Левинова — это особый случай, как Рождество или Пасха. Я приоткрываю глаз. Он тоже не один. По бокам от него стоят двое головорезов с картофельными лицами. У обоих волосы сбриты под корень. Похоже, все мы, козлы, в итоге выглядим одинаково.
— Ты выглядишь дерьмово, — говорит Антон, окидывая меня и мою квартиру взглядом, полным отвращения.
Немного преувеличиваю. Квартиру нельзя назвать опрятной, но и грязной ее не назовешь. Просто она выглядит так, как и есть: логово бессонного животного. Полные пепельницы, груды чехлов от видеоигр, грязная одежда, пустые контейнеры из-под еды и кофейные чашки. Мое приближение к чужой концепции дома.
— Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать как я выгляжу, dedushka? — спрашиваю я, садясь и упираясь руками в колени.
Мой голос охрип от сна, выпивки и курения, от рвоты и беззвучных криков в кошмарах.
— Уродов не исправить, — говорит Антон, закатывая глаза.
Он жестом приказывает своим головорезам открыть шторы. Дневной свет заливает комнату. Похоже, что сейчас полдень, но я не имею ни малейшего представления о времени и даже о том, какой сейчас день. Я моргаю от агрессивных солнечных лучей. Антон пересекает комнату, чтобы забрать мой телефон, который лежит лицом вниз в жирной коробке из-под пиццы.