— О, да. Если бы она была легкой добычей, мне бы не понадобился хищник, не так ли?
— А она знает, что ты за ней следишь?
— Знает.
— Как?
Веки Луки опускаются, наполовину закрывая серые зрачки. Слова падают с его губ, тусклые и темные.
— Потому что эта сумасшедшая маленькая сучка пыталась провернуть свою аферу со мной.
Я покидаю компанию " Фортресс Флетч", как раз когда наступает ночь. Он дал мне адрес своего клуба, карту с лучшими точками обзора к дверям клуба, названия отелей, в которые возвращались его клиенты до того, как маленькая черноглазая воровка запустила в них свою схему шантажа, и любую информацию, которая, по его мнению, может помочь.
— Обычно она выходит из тени раз в несколько месяцев, так что я не сомневаюсь, что скоро она покажет свое лицо, — говорит мне Лука, провожая меня до двери. — Держи телефон при себе, и я дам тебе знать, когда она появится. Ты достанешь мне Маленькую Мисс Шантаж, Кав, и я найду твою сестру. Клянусь.
В его глазах все та же тревожная пустота, что и тогда, когда мы были моложе. Годы изменили его, но пустота внутри него осталась прежней.
Серебряный взгляд, полый металла, оживленный какой-то злой силой.
— Я не стану искать ее только для того, чтобы ты мог причинить ей боль, — говорю я ему, прежде чем уйти.
Лука разражается резким гоготом. — Все еще играешь в белого рыцаря перед разбитыми девушками, Кав?
Я смотрю ему прямо в глаза. — Только дерьмососущие подонки обижают женщин.
Он не выглядит обиженным, а ухмыляется. — Поверь мне, Кав, некоторые женщины любят боль.
— Это ты так себе говоришь, чтобы все равно кончить?
— Совсем наоборот, Кав.
Я покидаю его дом, не давая никаких обещаний, Лука не настаивает ни на одном. Это меня удивляет. Когда я добираюсь до своего мотоцикла у подножия лестницы, я оглядываюсь назад. На вершине лестницы три черных пса сидят совершенно неподвижно, наблюдая за мной бледно-зелеными глазами в тени. Лука ушел.
Он позволяет мне уйти без обещаний, потому что ему не нужно от меня обещание. Он знает, что я сделаю то, о чем он попросит.
Думаю, именно это можно получить, обратившись за помощью к дьяволу. Независимо от того, согласен ты на сделку или нет, дьявол всегда знает, что ты был достаточно отчаянным, чтобы обратиться к нему.
Когда я вернулся в квартиру Захары, ветер усилился, и пошел холодный дождь. Ночь уже давно наступила, но мне нужно было купить кое-какие вещи, прежде чем отправиться домой. Выпивка, книги, свободные веса, скакалка и пачки сигарет — все это должно помочь мне пережить долгие бессонные ночи.
Я подумываю купить простую игровую приставку — только экран и консоль — и несколько игр, но Захара, наверное, все равно с удовольствием выбросит их из окна. Вместо этого я покупаю для нее немного еды, поскольку она, похоже, питается только алкоголем и сладостями. Я покупаю ей коробку macarons, поскольку это ее любимые конфеты, а она переживает не лучшие времена, так что почему бы и нет, верно?
Когда я захожу в квартиру, в ней раздаются голоса. Я обнаруживаю Захару, сидящую за кухонным островком с двумя другими девушками. На мраморной столешнице кухонного острова громоздятся еда и бокалы с вином, и все три девушки поднимают глаза, когда я вхожу.
Лицо Захары почти сразу же опускается. Две другие девушки смотрят на меня так, словно посреди Найтсбриджа только что появился медведь-гризли.
— Ты могла бы хоть как-то предупредить меня о том, что возвращаешься, — ледяным тоном говорит Захара.
— У меня нет твоего номера, — говорю я ей.
— И ты его не получишь. Я специально изменила его, чтобы нам больше никогда не нужно было связываться.
— Верно, — говорю я.
— Привет, Яков, — говорит одна из девушек, слегка помахивая рукой. Она маленькая и изящная, с шелковистыми черными волосами и теплой улыбкой. Санви Даял, подруга Захара, с которой я встречался уже несколько раз.
— Привет, Санви.
Вторая резко протягивает руку и говорит: — Привет? Я Рианнон.
У нее рыжие волосы и очки в толстой оправе. На ней зеленая стеганая куртка, мешковатые джинсы и Converses. Она отличается от Захары и другой девушки. Я всегда могу узнать людей не по деньгам, а они всегда могут узнать меня, как два самозванца, которые замечают друг друга.
— Привет, Яков.
Я ставлю сумки и беру ее за руку. Она подает мне руку так, будто пытается сжать мою ладонь. Это не приводит ее к успеху, и я спокойно наблюдаю за ней, пока она не устает. Она кивает мне, как спортсмен, признающий другого.
— Не трудись представляться ему, — бормочет Захара, отхлебывая из бокала. — Если повезет, он уедет на следующей неделе, и тогда, надеюсь, нам больше никогда не придется его видеть.