Я обещал ей, что буду там, и не намерен становиться еще одним лживым мудаком в ее жизни.
Швейцар отеля открывает дверь, и на темный тротуар падает прямоугольник света. В центре его — девушка в плаще и со светлыми волосами длиной до плеч. Она останавливается возле отеля, оглядываясь по сторонам. Неужели она думает, что за ней следят?
Я отбрасываю сигарету и направляюсь к своему мотоциклу, ожидая, что она сядет в одно из черных такси, ожидающих на улице.
Но она не садится.
Скрестив руки на груди, она отправляется прочь от отеля пешком. Секунду я размышляю, что делать. Я буду гораздо заметнее, если буду следовать за кем-то пешком, если поеду на мотоцикле, но в то же время, если она найдет машину или в конце концов сядет в такси, я не смогу за ней угнаться. Что хуже: взять мотоцикл и потенциально попасться ей на хвост, или оставить его и потенциально потерять ее из виду?
— К черту!
Оставив мотоцикл, я отправляюсь вслед за девушкой. Она идет быстро, но ее ноги не сравнятся с моими, и я держу дистанцию, не теряя ее из виду. Самое сложное — не потерять ее из виду, потому что Лука не ошибся в ней. Она — тень. Она движется так же бесшумно и скрытно, как и она, проскальзывая в потоке машин, толпе, на обочинах улиц.
Мне приходится приложить больше усилий, чем я ожидал, чтобы удержаться у нее на хвосте. В конце концов она пробирается мимо больших отелей, блестящих клубов и вычурных баров и, к моему удивлению, спускается по лестнице в лондонское метро.
Метро, да?
Нужно быть особым преступником, чтобы использовать общественный транспорт для побега.
Я сажусь в тот же поезд, что и она, стараюсь ехать в отдельном вагоне и не спускаю с нее глаз. На одном плече у нее висит рюкзак, и я понимаю, что понятия не имею, когда она его взяла.
Мой телефон пикает, и я опускаю взгляд на экран. Несколько сообщений от Луки с просьбой сообщить новости. Я игнорирую их. От Захары ничего, хотя она наверняка интересуется, где я. У нее есть мой номер, но гордость никогда не позволит ей написать мне.
Я закрываю телефон и оглядываюсь по сторонам. В метро все сидят со склоненными головами, либо читают, либо разговаривают по телефону. Я смотрю на окна, которые из-за темноты подземных туннелей превратились в зеркала. В размытом отражении я вижу девушку.
Только на этот раз она выглядит совсем по-другому. Настолько по-другому, что я почти не замечаю ее. Снова.
Светлых волос больше нет, как и плаща. Теперь у нее темные волосы, зачесанные назад в пучок, и мешковатый черный джемпер. Она сидит, слегка скрючившись, и записывает заметки в крошечный блокнот. Закончив, она засовывает его в карман и садится, закрыв глаза.
Она выглядит измученной.
У меня во рту остается горький привкус, когда я следую за ней еще через два поезда и долгую прогулку по лондонским окраинам, в которых я никогда не был. Здесь грандиозные отели и стеклянные башни сменяются бетонными блоками, исписанными граффити стенами и узкими дорогами. Далекий вой полицейских сирен нарушает тишину ночи.
Мне это неприятно напоминает Чертаново.
Судя по тому, как девушка ориентируется на улице, она находится на знакомой территории. Я следую за ней к многоквартирному дому, не похожему на тот, который я называю своим домом, и с содроганием наблюдаю, как она проходит через главный вход. Двери в ее доме даже не имеют рабочего замка.
Я следую за ней без всяких проблем, прохожу через сломанные двери, мимо лифта с бумажкой "Не работает" и поднимаюсь по гулкой лестнице, пропахшей мочой и сигаретами. Дойдя до двери, она достает связку ключей и исчезает в квартире.
Я записываю номер ее двери и спускаюсь обратно. Взломать ее почтовый ящик с проржавевшими петлями, забитый почти до отказа, не составляет труда. Там тонна листовок с рекламой дерьмовых закусочных и местных ресторанов, которые я засовываю в чужой почтовый ящик. И еще куча писем с красными марками. Я разрываю несколько. Счета, квитанции, штрафы, угрозы лишить имущества.
Почти все они адресованы на одно и то же имя.
Уиллоу Линч.
Я засовываю одно из писем в карман, выбрасываю остальные и выхожу из здания. На улице я прикуриваю сигарету и делаю глубокую затяжку. Группа молодых людей в пухлых пальто наблюдает за мной из-под разбитых пластиковых стен навеса для мотоциклов, но ничего не говорит. В нос ударяет запах травы. Видимо, у богатых подростков и бедных городских детей есть одна общая черта.