Чем дольше я живу под одной крышей с его сестрой, тем больше отдаляюсь от чувства братства. Постоянное пребывание рядом с ней — это пытка, испытание моей силы воли и чести.
Она тоже это знает и никогда не была так жестока со мной, как в последнее время. Может быть, это напряжение, вызванное экзаменами, а может быть, нарастающее напряжение, возникающее между нами, но что-то должно измениться. Захара гонится за кайфом, и она пытается получить его любыми способами.
Иногда она приходит ко мне в комнату ночью, когда я ворочаюсь на кровати. Она прижимается ко мне, ее тело — мягкие изгибы и горячая кожа. Она просит меня обнять ее, а если я протягиваю ей руку, чтобы она положила на нее голову, она прижимается к моему бедру. И она тут же засыпает, а я лежу без сна всю ночь, вдыхая аромат ее духов и не обращая внимания на свой отчаянно твердый член.
Иногда это происходит, когда я ее тренирую. Она попросит показать ей, как освободиться от захвата, и когда я обниму ее, она выгнется дугой и улыбнется мне сквозь прямые локоны, а на ее коже выступят бисеринки пота.
В других случаях это маленькие, хитрые вещи. Медленное облизывание ложки во время еды десерта, или приоткрытая дверь в ванную, когда она принимает ванну с пеной, или просьба встать на колени, чтобы снять чулки.
Всегда достаточно, чтобы между нами возникла идея траха, но никогда не достаточно, чтобы она чувствовала себя виноватой. Натянутый канат соблазнения и самоконтроля.
Но в этом и заключается суть хождения по канату. Ты всегда на грани падения.
Рождественские праздники начинаются медленно и мирно — короткое перемирие. Захара покупает елку, которую заставляет меня нести домой, и мы вместе украшаем ее, пока на заднем плане идут старинные драмы. Рианнон и Санви, оставшиеся в Лондоне на праздники, проводят Рождество с нами, и я курю на балконе, наблюдая, как все трое обмениваются подарками.
Рианнон даже бросает мне пакет. Зажав сигарету между зубами, я отрываю бант и разрываю блестящую оберточную бумагу, чтобы найти черную толстовку. На спине маленькими белыми буквами написано "ЧЕРТОВСКИ ВЕСЕЛО".
Я киваю ей. — Мило.
— Это от нас с Захарой, — говорит Рианнон.
— Нет, не от меня, — быстро говорит Захара, бросая на меня взгляд. Я кладу сигарету на перила балкона и натягиваю толстовку. Я улыбаюсь ей, и вскоре ее взгляд исчезает.
Через несколько дней после Рождества перемирие заканчивается с треском и взрывом. Захара все время говорит о новогодней вечеринке, на которую она собирается. Какой-то грандиозный бал в черных галстуках в "Ritz", пропитанный "Moët", а затем дикая вечеринка в клубе Saffron House в Ноттинг-Хилле. Там, судя по всему, будут все, кто есть в лондонском высшем обществе. Захара, кажется, колеблется между радостным предвкушением вечеринки и болезненным страхом перед ней.
Затем, за два вечера до вечеринки, я обнаруживаю, что Захара ходит по квартире взад-вперед, нервно поглядывая на телефон. Я откладываю кофе и пирожные, за которыми ходил, и хмуро смотрю на нее.
— Что случилось?
Она бросает на меня недоверчивый взгляд. — Тебе лучше не знать, поверь мне.
— Верно.
Я не задаю ей больше вопросов. Мне это и не нужно. Через две минуты она поворачивается ко мне лицом через всю гостиную. Даже в мягком свете ламп и свечей на ее лице видны жесткие тени.
— Тебе это не понравится.
Я скрещиваю руки. — Правда?
— Там будет Эрик.
— Я могу сломать ему ноги, чтобы он не смог пойти.
Она смотрит на меня. — Не надо ломать ему ноги. Мы давно расстались, нет никаких причин, чтобы все было хорошо.
— Верно. Это ты выглядишь напряженной. Не я.
— Я напряжена, потому что не хочу, чтобы ты попал в тюрьму.
— Я не попаду.
— И я не хочу, чтобы ты устроил сцену в "Ritz". В "Ritz", дружок!
Я пожимаю плечами. — Не будет проблем, если он будет держаться от тебя подальше.
Она придвигается ко мне ближе. Я прислоняюсь спиной к кухонному острову, а она пересекает открытое пространство между гостиной и кухней. Остановившись прямо передо мной, она скрещивает руки и смотрит на меня.
— Тебе не нужно защищать меня от Эрика. Я сама могу о себе позаботиться.
— Я еду в "Ritz" не для того, чтобы развлекаться. Я собираюсь обеспечить твою безопасность.
— Я могу обеспечить себе безопасность. И Эрик ничего не сделает.
— Разве что обидит тебя.
— Он никогда не ударит меня.
Я сужаю глаза. Она специально тупит. Она намного умнее этого.
— Я не говорил "ударил", — говорю я, низко и четко. — Я сказал "обидеть