И тут звонит мой телефон. Профессор Стерлинг вскакивает, отстраняясь от меня. Мой телефон вибрирует у наших ног, где он все еще находится в моей сумке. Я затаила дыхание, разрываясь между надеждой и ужасом. Профессор Стерлинг наклоняется, чтобы дотянуться до моей сумки.
Пока он это делает, я засовываю нож, который сжимала в ладони, в пояс колготок. Я отступаю назад, сердце колотится, когда он достает мой телефон и смотрит на экран.
Закари.
Мы с Закари только переписываемся, отправляем голосовые заметки или разговариваем лично. Зак знает, что я ненавижу телефонные звонки. Он никогда не позвонит мне.
— Мой брат, — говорю я профессору Стерлингу.
— Я знаю, — отвечает он. Он хмурится, его взгляд мечется между телефоном и мной. — Это ведь неважно, правда?
Он пытается понять, что для меня рискованнее — проигнорировать звонок или ответить на него. До сих пор я не отвергала ни его, ни его ухаживания. У него нет причин думать, что я выдам его.
Я говорю профессору Стерлингу правду. — Он никогда мне не звонит… Может, что-то случилось с его девушкой?
Профессор Стерлинг смотрит вниз. На фотографии Закари, которую я сохранила под его именем, изображены он и Тео, сделанной летом последнего года обучения в Спиркресте. На снимке Тео смотрит в камеру, приоткрыв рот в улыбке, а Закари смотрит на Тео так, как всегда — как святой смотрит на бога.
— Возьми трубку, — говорит профессор Стерлинг. — Сделай это быстро.
Я отвечаю на звонок.
— Захара. — Голос Закари короткий. — Ты в порядке? Где Яков?
Он знает, что Якова здесь нет.
Откуда он знает? Где Яков?
— Понятия не имею, — легкомысленно отвечаю я и слегка пожимаю плечами профессору Стерлингу. — Не здесь.
— Ты одна? — спрашивает Зак.
— Нет.
— Заро, ты в порядке? Ты…
— Заверши звонок, — говорит профессор Стерлинг, доставая мой телефон.
— Я люблю тебя, старший брат.
Профессор Стерлинг вешает трубку прежде, чем я успеваю закончить фразу. Он выключает телефон и кладет его на приставной столик. Затем берет мое пальто и вешает его на один из крючков. Снимает свое пальто и шарф, кладет их рядом с моим. Тревожная домашняя рутина.
— Моя Гвиневра, — говорит он, снова поворачиваясь ко мне. — Знаешь ли ты, как долго я этого ждал?
А потом берет меня за руку и тянет за собой, ведя к двери в правой части коридора. Я останавливаюсь, впервые сопротивляясь ему. — Это не моя спальня.
— Я знаю. — Он улыбается, открывает дверь и затаскивает меня внутрь. — Это его комната. О, я знаю, Захара.
— Откуда вы знаете? — На этот раз я не могу удержаться от вопроса. — Как вы узнали, что его не будет здесь сегодня?
Профессор Стерлинг улыбается. — Потому что, в отличие от него, я лучше знаю, как не упустить тебя из виду.
Я думаю о мраморном бюсте, который он подарил мне на день рождения. Такой странный подарок — если бы мы оба не были историками. Он пролежал в коробке целую неделю, прежде чем я почувствовала себя виноватой, достала его и поставила на каминную полку в гостиной — с прекрасным видом на квартиру.
— Вы наблюдали за мной? — спрашиваю я шепотом.
— Конечно. — Профессор Стерлинг обхватывает меня за талию и тянет в комнату Якова. — Разве не так поступают рыцари со своими дамами? Они ждут и наблюдают. А потом кончают.
Он закрывает за нами дверь.
Комната Якова выглядит так же, как и всегда. Гири сложены в углу, бутылки водки на прикроватной тумбочке. Кровать едва заправлена, одеяло наброшено на матрас. Неопрятная куча одежды заполняет кресло в углу, а на комоде лежит полуоткрытая коробка сигарет.
Профессор Стерлинг окидывает комнату взглядом, полным отвращения, и тянет меня к кровати.
— Почему здесь? — спрашиваю я, и в горле у меня становится тяжело от отвращения и ужаса. — Моя комната красивее.
— Потому что он хочет, чтобы ты лежала в своей постели, — говорит Стерлинг, снимая очки, низко и жестко. Он выглядит старше, чем когда-либо, и теперь он выглядит злым. — Значит, я хочу, чтобы ты была в его.
Меня охватывает холодная волна, до мурашек пробирает ощущение нарушения. Мои ладони покрылись испариной, а желудок скрутило от тошноты.
— У вас есть камера в моей комнате? — спрашиваю я. Теперь я уже не скрываю ужаса в своем голосе.
— О да, моя Захара. Я прекрасно знаю, чем ты занималась. — Профессор Стерлинг стягивает с себя кардиган, расстегивает верхние пуговицы рубашки. Он вспотел, капли стекают по бокам лица, и тяжело дышит. — Я прекрасно знаю, что ты за девушка. Как плохо ты себя вела. Но все вы, юные шлюшки, одинаковы, с вашими короткими юбками и невинными глазами. Вам всем просто нужен настоящий мужчина, который будет заботиться о вас, контролировать вас.