— Эй, ты кто? — сказал Слава, опуская заступ.
Мальчишка резко сел, точно распрямившаяся пружина, уставившись на Славу испуганными, красными от слез глазами:
— А ты кто?
— Я? Ну… замялся Слава. А действительно, кто он? Вот пацан, похоже, из местных. Я, это… в общем, прохожий. Проходил мимо, а тут…
— Проходил? — недоверчиво переспросил мальчишка. Голос у него стал подозрительным. И плакать он как-то сразу перестал.
— Ну да! — авторитетно подтвердил Слава, стараясь говорить как можно более добрым голосом. А ты давно здесь?
Мальчишка, словно не слыша вопроса, молча сопел и таращился на него.
— Как тебя звать? — снова спросил Слава, опускаясь перед ним на корточки. Теперь он сумел как следует разглядеть своего собеседника — косматая голова, волосы давно требовали и расчески и мыла, исцарапанный лоб, глаза сверлят его недоверчивыми буравчиками.
Наконец, мальчишка шмыгнул носом, утер лицо рукавом, и, отвернувшись от Славы, глухо произнес:
— Теха.
— Теха? Это прелестно! — Слава поднялся на ноги, огладил зачем-то джинсы. Мальчишка продолжал понуро сидеть на земле, обхватив колени руками.
— Ладно, Теха, вижу, ты успокоился, теперь можно поговорить. Повторяю вопрос: давно ты тут?
— Нет, — буркнул Теха, — солнце на четверть от земли было, когда я пришел. А тут такое… А ты?.. он упер взгляд в Славу, — давно?
Тот кивнул:
— Давно.
— Ты видел их?
— Кого "их"? — уточнил Слава.
— Ну, тех… кто это сделал… хэку. Видел?
— Не знаю, как их там зовут… хэку, или еще как… и Слава рассказал мальчишке, все что видел, с момента своего прихода в поселок. Так что, я не видел ни одного убитого в деревне, — закончил он на оптимистической ноте, стараясь не вызвать новую истерику, — значит люди, наверняка, спаслись. Ты случайно не знаешь, в какую сторону они могли пойти?
В ответ Слава услышал лишь сопение. Мальчишка о чем-то размышлял, подперев щеки грязными кулаками.
Внезапно Слава сообразил, что они говорят на одном языке. Чего в принципе не могло быть в этих Андах, или куда там его занесло. Хотя нет, он вдруг понял, что его насторожило с самого начала. Мальчик говорил не по-русски — артикуляция совсем не та. Но, не смотря на это, Слава понимал его речь, словно родную. Будто всю жизнь, с рождения слышал ее вокруг себя. Поэтому и не сразу понял, что перешел с русского, на какой-то другой язык. Ну, дела! Английский десять лет учил в школе, без особого успеха, а тут вдруг в один миг заделался полиглотом.
Пока он удивлялся про себя этому филологическому чуду, мальчишка еще посопел, а потом вскинул на него умоляющий взгляд:
— А ты, правда, никого в деревне не видел, кроме этих?
— Да говорю же тебе!.. воскликнул Слава притворно сердитым тоном, словно удивляясь его недоверчивости. Живых точно не было, — и поправился, увидев, как мальчишка судорожно сглотнул. И тел нет! Сам что ли не видишь?!
Теха встал с земли, поддернул широкие холщевые штаны, вытер воротом рубашки лицо и посмотрел на Славу неожиданно спокойным взглядом, небесно-голубых глаз:
— Это хорошо! Значит они ушли… успели.
— А куда ушли-то? — нетерпеливо поинтересовался Слава. Уже совсем стемнело, и он боялся не найти облюбованный для ночлега сарай.
— Да, куда ж еще — к Ивице и пошли, — пожал плечами Теха, и рассудительно добавил. А некоторые, так и в леса Хром-Минеса — у них там схроны на такой случай. Может, кто и в Лин пошел — но это разве что Пейко Щербатый свою семью туда увел — у них там вся родня.
— А твои куда?
— Мои должны были к Ивице идти, там Каса, отцовский брат живет.
— А Ивица, это где? — спросил Слава, без особого, впрочем, интереса — какое ему сейчас дело, до какой-то неведомой Ивицы
— Ивица, это там, — мальчишка махнул рукой куда-то на юго-запад, — За Каменным Бродом, два дня по Оравской дороге.
— А чего так далеко-то? Все так серьезно?
Теха опять пожал плечами и кивнул на сгоревший поселок:
— Ты же сам видишь.
— Да действительно. Слушай, — Слава взял его за рукав, — это же ваш дом?
Теха хмуро кивнул.
— Был наш.
— Тут же все сгорело, да?
Горькая усмешка в ответ.
— Ну, пойдем тогда, я тут один целый сарай нашел. Там переночуем. Ты как на это смотришь?
Мальчик подхватил с земли котомку, закинул ее на плечо, и сказал просто:
— Пошли.
В котомке у Техи оказались пирожки. С мясом и какой-то травой. Рапа — пояснил мальчик. Ну, рапа, так рапа — Славе было без разницы, главное, что вкусно и сытно. Тем более что мешок с корнеплодами пришлось выкинуть. Теха сказал, что люди их не едят, так как от них случается сильное расстройство живота и пучит. А выращивают их для ханей. Хани их любят, и жрут в любом количестве. Кто такие эти хани, Теха объяснить толком не смог, но Слава для себя понял, что это что-то вроде свиней. И растят их с той же целью.
Когда Слава, показав на чудное деревце, поинтересовался, съедобны ли его плоды, мальчишка ожесточенно замотал головой, и заявил, что лично он скорее будет есть новорожденных крысят живьем, чем прикоснется к "хлебу беды". Что это за "хлеб беды", и почему его нельзя есть, Слава выяснять, пока не стал. Преимущественная перед ним пригодность для еды новорожденных крысят говорила сама за себя
— А тебя, как зовут? — жуя пирожок, вдруг ни с того ни с чего поинтересовался Теха. Посмотрел на Славу и пояснил свой вопрос. Вид у тебя больно ненашенский. Откель ты тут взялся? С караваном? что ли пришел?
— С караваном, с караваном, — покивал Слава, мальчик сам давал ему подсказку. В самом деле, не рассказывать же ему подлинную историю Славкиного попадания в эту… в этот… ну куда он попал. Он и сам-то в нее не очень верил, а что с пацана взять, еще подумает, что ненормальный да сбежит, а попутчик в незнакомом краю, ой как был нужен.
— Да, извини, забыл представиться — Владислав. Очень приятно! — он церемонно кивнул и зачем-то шаркнул ногой. А прибыл я… чтобы такого наврать, чтоб выглядело хоть чуть-чуть правдоподобно. Но мальчик не дал ему договорить. Он выпучил глаза и открыл рот так, что из него выпал кусок пирога.
— Ва-ла-ди-са-ла…
— Сам ты сало! Владислав. Вла-ди-слав! Понял?
— Не бывает у людей таких имен! — убежденно отрезал Теха. Человеческий язык такое выговорить не сможет! Такие имена только у акети бывают! А ты, — он мельком глянул на собеседника, — на них не похож.
— Много ты знаешь, шкет!.. возмутился Слава, — что бывает, а что нет. Ладно, можешь звать меня Слава.
— Са-ала… попытался повторить за ним мальчик, но язык явно не хотел его слушатся.
— Блин, опять "сало"! А Влад, ты сможешь выговорить?
— Угу, — кивнул Теха. Влад — смогу! — хотя прозвучало это у него скорее, как Валад.
— Ну, значит так и зови, — не стал больше придираться Слава.
Они запили пирожки, холодной водой из кадки, и Слава понял — ни фига он не наелся. Да это и не мудрено — три жалких пирожка после целого дня беготни и переживаний. Живот, раздосадованный таким циничным обманом, даже и не думал прекращать голодное бурчание. Ко всему прочему, становилось все прохладней. Теха тем временем, достал из мешка меховую безрукавку и облачился в нее. Деловито и щедро припорошил крышку клети соломой, чтоб было мягче, и улегся, сунув мешок под голову. Поворочался пару минут и затих. Когда, не ожидавший такого быстрого перехода, Слава, обратился к нему с каким-то вопросом, то в ответ услышал лишь спокойное дыхание. "Во, народ! — подумал он, с некоторым удивлением. Ни флага, ни родины. Всю деревню сожгли, а он дрыхнет, как суслик, и хоть бы что!"