…Деликатный стук в двери – слуга будит, как и приказано, заранее. На небе ещё сияют звёзды, но поспать теперь всласть долго не придётся. Одеваюсь, тем временем другие слуги накрывают стол. Что за… Три прибора? Один для меня, второй для мамы. А третий?! Створки распахиваются, и в мои покои входят мама и… Ооли. Молча подходят к столу, усаживаются, не спрашивая разрешения. Ладно матушка. Но эта… Какого она ведёт себя так, словно Парда принадлежит ей?! Чувствую, как внутри меня начинает закипать гнев, но мама, словно чувствуя это, кладёт на мою ладонь свою руку и прикрывает на мгновение глаза. Ну, раз доса Аруанн просит…
Мы молча едим. Когда трапеза заканчивается, я так же, не произнося ни слова, поднимаюсь из-за стола и подхожу к стене. На ней висит доспех. Не такой, как принято в Фиори. Плотная кольчужная сетка, вставки из закалённой стали на груди, животе, руках, массивные стальные погоны. Глухой шлем с острым наконечником, с такого соскользнёт меч или сабля. На ноги – кольчужные штаны с теми же стальными проставками, как и на рубахе. Натягиваю сапоги с прошивкой из опять же стальных нитей. Шлем беру в руку, вот в принципе я и готов. Остальное оружие уже навьючено на Вороного, который ждёт хозяина у крыльца. Поддоспешная рубаха надета заранее, естественно. Как и специальные кожаные штаны. Иначе от обычной одежды ничего не останется. Чуть притопываю – всё точно по фигуре. Можно идти. Остаётся последнее – благословление родных.
Подхожу к маме, застывшей неподвижно. В её глазах слёзы. Как же я понимаю её волнение и тоску!.. Опускаюсь на колени. И ощущаю, как она кладёт свои ладони мне на макушку, что-то шепчет еле слышно, и я улавливаю молитву волшебно обострившимся слухом: «Оборони, Высочайший, моего единственного сына от лихих напастей, горестей и болезней, ран и пуще того – смерти…» Молитва окончена, всё, ритуал завершён. Можно… Но тут вторая пара рук ложится мне на голову. Какого…
– Оборони, Высочайший, моего супруга, от напастей и горести, болезни, раны, а пуще того – смерти. Ибо лишь я должна распоряжаться его душой и телом, как законная супруга графа дель Парда… – Ооли, старательно выговаривая слова, шепчет молитву.
И я, если откровенно, растерян. Такое позволяется лишь близким родственникам, а она мне никто. Враг. Но ни в коем случае не венчанная супруга. Так, подстилка на одну ночь. Или это опять моя мама? Я пытаюсь поднять глаза, чтобы заглянуть в её лицо, но это мне не удаётся. Саури стоит слишком близко ко мне. Деваться некуда, и я жду окончания молитвы. Наконец звучат заключительные слова, я встаю – просящий взгляд мамы просто рвёт мне сердце. Глаза саури закрыты. Плотно. Но на пушистых светлых ресницах блестит подозрительная влага, а её губы подрагивают. Молча отвешиваю поясной поклон маме. И раз она так этого хочет, что ж, продолжим спектакль. Точно так же кланяюсь Ооли. Затем беру шлем за ремень, поворачиваюсь и выхожу из комнаты.
Шаги подкованных сапог гулко отдаются в гробовой тишине, которая царит в Башне. Позади меня неслышно, по сравнению с моей, закованной в сталь фигурой, словно призраки, движутся две дамы. Матушка и саури. Выхожу на крыльцо – мой конь уже там. Необычно притихший. Неужели и животное почувствовало, что сегодняшний отъезд – не простая поездка? Возле крыльца мой ближний круг, у всех суровые, напряжённые лица. Супруги Ушур, Дож и Лиэй, Алана и Горн, Ролло и Эрайя, Кери и Вольха, Маура, Юрика… Чуть поодаль – плотная толпа замковых слуг. Я вскидываю правую руку, согнутую в локте, осеняю себя знаком Высочайшего. Все повторяют моё движение. Потом я вновь кланяюсь досе Аруанн и Ооли, застывшей рядом с ней с прижатыми к груди руками. Тем, кто меня окружает, замку Парда, земле графства. Одним прыжком взлетаю в седло. Ну, кто? Мама или… Ооли выступает вперёд, принимает у слуги небольшой круглый щит всадника с волчьей головой, обведённой белым силуэтом на чёрном фоне, подаёт мне. Лёгкий ропот проносится по двору. Народ начинает переглядываться, но я наклоняюсь к саури, принимаю щит, вешаю его на специальный седельный крюк. Затем снова рывком наклоняюсь к ушастику и впиваюсь в её припухшие до сих пор губы. Лучший способ проверить искренность её действий… Но происходит нечто неожиданное для всех, в том числе и для меня. Ооли вдруг обнимает меня за шею, едва не стащив с седла, и страстно отвечает на мой поцелуй. С трудом отрываюсь от её невероятно вкусных губ – я сбит с толку окончательно. Но она шепчет на русском: