Упиваясь собственным ничтожеством, я и не заметила, что у ворот что-то происходит. А в нашем болоте что то происходило чрезвычайно редко, привлекало кучу внимания и потом подолгу обсуждалось... Но мне было все равно. Краем глаза я отметила какую-то белую машину сквозь сетку рабицу, крики у ворот, угрожающе пополнявшиеся визгливыми нотами, что свидетельствовало о начинающейся истерике у матери. Увы, я слишком много знаю о ее истериках и их оттенках... Но в тот момент заглушал все, полыхая пожаром мир в моей голове, в котором от удара лопатой разлеталась на мелкие осколки уродливая розовая ваза, подаренная маме на работе в честь очередного восьмого марта.
Крики приближались, заставив меня на секунду вынырнуть из грез. Впрочем, пусть хоть наизнанку вывернутся, я на них не посмотрю. Я поддела очередной кусок земли и налегла на лопату, обрывая пронизывавшие его корни растений. Это требовало много сил, которых у меня не было. Казалось, готова была переломиться лучевая кость...В очередной раз меня отвлек блестящий предмет. Он отчетливо проступил сквозь красное пятно, серую хмарь, черную землю.Кто-то уронил сережку? Да, это действительно была дешевая бижутерия, только она украшала собой туфельку... Такую обувь, с камушками одевают в особый день, она всегда не по размеру, потому что, как правило, достается от кого-то по случаю, на ней ездят на машине и уж точно никогда не ходят в таком по глине. Абсурдность ситуации неожиданно переключила меня с одних эмоций на другие. Секунду назад мне казалось, что я сойду с ума, у меня взорвется мозг, расплавятся глаза и порвутся нервы. Сейчас я тупила в лучших традициях жанра.
- … Лена?
Все было не так, все было так, как никогда не бывает… Бархатный полушепот как в зарубежном кино, которым никто никогда не произносил моего имени просто потому, что там где снимают фильмы, не существует таких имен… Передо мной стояла девушка в вызывающе короткой юбке. «Блядь» - подумала я. Просто потому, что наша культура только на том и строилась – противопоставлении себя красивым вещам. Потому что у нас самих ничего красивого не было. Но не могли же мы признать свою неполноценность. Значит надо отказ от прекрасного объяснить своим сознательным выбором, а, его, прекрасное смешать с грязью – чтоб было за что…
…А она была красивой! Я отметила это еще до того, как поняла, блондинка передо мной или брюнетка, во что она одета, какого роста. Это как взглянул на солнце, и понял – светло. Вот точно так же, только красиво. И только после этого до меня дошло, что мы похожи. Словно глядя на свое отражение, я отмечала уже не сходства, а различия. Губы чуть полнее моих, волосы светлые, и безумно, безумно дорогая одежда.Она смотрела на меня, как на богиню, как на чудо – не веря, и не в состоянии насытиться взглядом.- … Лена, Лена, Лена…Каждый следующий возглас, словно в ответ на искры непонимания происходящего в моем взгляде был проникновеннее и сильнее предыдущего. Голос звенел, казалось, сейчас взорвется сам воздух, натянутый, если можно натянуть пространство до предела...
Не испытывая никакой жалости к одежде, что только что произвела на меня такое впечатление (на тот момент ничего лучше я в своей жизни не видела), она рухнула передо мной на колени и разревелась, обняв руками за талию и уткнувшись в пузо лицом... Я все еще не была «здесь и сейчас», и никак не могла придумать, куда деть выпачканные в грязи по локоть руки. По щекам тоже катились слезы, но совсем по другому поводу. «Кто она?» - спросила я себя, глядя на растрепавшиеся светлые пряди – «Что ей надо?».На дешевую показуху все это падение коленями в грязь никак не тянуло… как минимум на дорогую. Колготкам точно хана. У меня никогда в жизни не было колготок, поэтому мысль о том что ими можно так запросто пожертвовать никак не укладывалась в голове…Мать орала как недорезанная, с уходом в ультразвук… Я поморщилась.- Поехали… куда-нибудь… поговорить... - смачным всхлипом переключила мое внимание на себя странная гостья...Бешеный набат «Беги! Беги! Беги!», не утихавший в моей голове вместе с пульсом все тринадцать лет разыгрался особенно сильно, а может мне очень хотелось сделать хоть что-то назло…Белая машина была чистой, по крайней мере, внутри. Я скинула грязную куртку, хотела бросить ее на забор, но попала в лужу. В зеркало заднего вида я мельком заметила, что мать подняла ее, и прижав к груди завыла, подняв лицо к небу. Она была нелепой. И куртка была нелепой, возмутительно яркой, своей красно-синестью дико дисгармонировавшая с окружающим унылым пейзажем.- Кто вы такая?Машина буксовала по грязи, и красавица нервничала, чуть прикусив нижнюю губу. Даже это у нее получалось изящно и натурально.- Ты.- Что?- Ко мне можно на «ты».