От поднятой огненными струями тормозных двигателей и от удара пыли ничего невозможно было рассмотреть в лобовой бронеплекс. Колдуну это было и не надо. Он давно уже наметил траекторию ухода и заложил ее в память штурманского блока. Катер резко подскочил, прижав своих пассажиров к сиденьям кресел, а потом рванулся вперед, через непроглядную за бронеплексом муть. Три секунды полета — и его кабина осветилась ярким светом Хохайи, который был тут же компенсирован сработавшими фильтрами. На высоте двенадцати метров, на бреющем катер уходил в раскинувшиеся перед ним бескрайние желтые пески, оставляя за кормой стену поднятой посадкой пыли. Вскоре внизу замелькали барханы, и Колдун, снизив скорость, опустил машину ниже. Полет рваной змейкой между барханами на высоте трех-пяти метров был небезопасен.
— Поднимись на секунду выше, я что-то заметил впереди, — произнес Шаман.
Катер сделал «горку» и вновь прижался к поверхности. Зрение не подвело командира. Впереди темными точками обозначили себя три каменных пика, изображения которых, схваченные аппаратурой катера, уже отражались, замерев на экране командирского дисплея.
— Возьми пятнадцать вправо, — приказал Шаман, ориентируя пилота, а сам, увеличивая изображение на экране, стал рассматривать каменные пики, торчащие из песка.
— Как у нас на хвосте? — не оборачиваясь, бросил он.
— Пока чисто, — ответил Самум, наблюдавший за задней полусферой.
— Колдун. Подходим к среднему пику. У него внизу справа, кажется, есть козырек. Ныряй прямо под него.
— Понял. Сделаю, — односложно ответил пилот, занятый маневрированием между барханами.
Еще пять минут бешеного мелькания песчаных стен по сторонам обзорного экрана — и в его центре появилась неровная, в глубоких трещинах, серо-коричневая громада раскаленного жаром камня.
Инженер виртуозно тормознул нижними дюзами, поставив катер на дыбы и тут же опустив нос. Машина, по инерции скользнув под естественное укрытие, замерла.
— Конечная станция, господа. Прошу покинуть салон, — снимая напряжение, произнес Колдун, откидываясь на спинку своего кресла и убирая руки с рычагов управления.
— Кажется, получилось, как у бабушки с дедушкой, — расстегивая страховочные ремни и потягиваясь, проговорил Самум.
— Что у них получилось? — еще не отойдя от этой бешеной гонки, спросила Сирена.
— У них получилось не поймать колобка, — ответил Шаман.
— Так мы, что, колобок?
— Если в том смысле, что идем куда хотим, то обязательно.
— Кто-то хочет прогуляться при температуре пятьдесят пять градусов по Цельсию, — включился в разговор Колдун.
— А сколько это будет по Фаренгейту? — спросил Самум.
— Сначала ответь, чем лучше Фаренгейт?
— Простота. При одинаковых условиях он всегда дает выше градус, поэтому спирт по Фаренгейту я предпочитаю спирту по Цельсию. Отсюда вывод — Фаренгейт лучше.
— Заканчивайте, остряки. Что у нас там с атмосферой? — вмешался Шаман.
— В полном порядке, командир.
— Радиационный фон?
— Загару не помешает, можно выходить, — закончил доклад Самум.
Атмосфера Загадки встретила их удушающим зноем.
Вдохнув сухой, обжигающий горло и легкие воздух, Сирена едва не кинулась обратно в катер. Вышедшие через задний грузовой люк раньше ее Шаман и Самум стояли как ни в чем не бывало под обжигающими лучами Хохайи. Колдун остался в катере наблюдать за окружающей обстановкой.
— С чего начнем? — глядя перед собой на бесконечные волны песка, как-то безразлично поинтересовался Самум.
— Как обычно, с воды, — ответил Шаман.
Постояв молча минут пять, как бы привыкая к испепеляющему зною и одновременно наслаждаясь им, мужчины вернулись в катер. Сирена двинулась следом, чувствуя, как припекает ступни ног, обутых в десантные ботинки.
— Послушай, командир, — встретил их появление Колдун, — тут что, все уехали в отпуск?
— Ты это к чему?
— Биолокатор молчит. Что, вокруг действительно нет ни одной живой души?
— Пустыня живет ночью. Да, по всей видимости, это место от источников воды далеко, вот и нет поблизости никого.
— Так мы, что, будем искать воду? — не удержавшись, спросила Сирена.
— Да, воду, — ответил Шаман. — Точнее место, где есть вода, а там, где она, — там и жизнь. Мне думается, что природные факторы на этой планете — кислород, температура, свет должны были способствовать зарождению жизни. Разумной жизни. Обнаружить ее — вот наша основная задача.