До чего же здоровенные были у него плечи, иссиненные татуировкой ручищи, какая могучая сила жила в них! Кинься он на Баранникова и милиционеров – с ним бы не справились всем гуртом. У Кости даже мысль вертелась: шепнуть Баранникову – связать бы Кольку для безопасности. Но Колька, видать, так был подавлен, что не помышлял ни о сопротивлении, ни о бегстве. Мощные его плечи обвисали безжизненно. Он даже фуражку свою несколько раз обронил, пока его водили по храму во время обыска.
– Забрался сюда давно?
– Вчера… – чуть слышно выдохнул Николай.
– Правильно, вчера, – согласился Баранников, как будто он в точности знал про Кольку все и теперь лишь сличал его ответы с истиной.
– А когда?
– Помню, что ль… Вечером…
– А не раньше? Может, в ту еще ночь, а?
– Не… – мотнул Колька лохматой головой.
– А ту ночь как ты провел?
Колька, сопя, склонившись, ковырял пальцами «краба» на своей моряцкой фуражке.
– Ну, что ж молчишь? Дома тебя не было, на Верхней Пристани – тоже. Где ж ты был?
Колька с треском выщипнул из «краба» нитку.
– Деньги у тебя откуда такие?
– Зарплату получил! – со смешком, как бы отвечая за Кольку, вклинился Мрыхин.
– Зарплата ему идет ноль целых хрен десятых, – сказал Ерыкалов осудительно. – Работничек еще тот! Одни прогулы. По части зашибаловки – тут он, верно, передовик…
– Значит, посуду сдал! – весело догадался Мрыхин.
Баранников смотрел на Кольку с прищуром, как будто видел его издалека. В нем, чувствовалось, что-то собирается, подобное электрическому заряду; он как бы берет разбег, чтобы приняться за Чунихина уже по-настоящему. Он и разглядывал-то Николая так, словно прицеливался, выбирал местечко поуязвимей.
– Деда ты как – придушил или пристукнул? Камушком, вероятно? Практика у тебя вроде бы уже есть…
– Не знаю, про что это вы говорите… – сопя, лиловея, выдавил Колька. Корявые его пальцы терзали, теребили «краба».
– Фуражечку-то пожалей. Ишь, какая она у тебя нарядная. Капитанская! – сказал Мрыхин с иронией. – Капитан с разбитого корыта!
– Еще раз спрашиваю – бабку куда дел? – В голосе Баранникова уже был накал. – Где ты ее присыпал? Или, может, ты ее в колодец? Ну?
– Чо – ну? – озлясь, огрызнулся Николай. – Сначала запряги, потом нукай! Заладили – дед, бабка! Может, еще и репка где? Ничо я не знаю, понятно? Спал я. И все. И ничо я больше не знаю!
– Спал? – неожиданно спокойно, пропуская дерзость, переспросил Баранников. – Все, чем ты тут занимался, – это только спал. Другого места тебе поспать не нашлось. Дома тебя мухи кусают…
Еще секунду он пристально изучал Кольку, затем снял с него взгляд – точно бы полностью, вмиг утратив к Чунихину интерес, как человек, который все знает и которого совершенно напрасно, бесталанно путают, попусту отнимая у него время.
– Так, кто останется с ним? – спросил Баранников, обращаясь к милиционерам. – Товарищ Мрыхин – вы? Но одного мало, надо кому-то еще… Позовите из лодки моториста. У него есть оружие?
– Ох, страшно! – скорчил Мрыхин на своем веселом лице гримасу. – Детинушка – Микула Селянинович… А если он – того?
– А если он того – так в лоб ему, и пускай он потом в небесной канцелярии жалится, – сказал Ерыкалов грозно, намеренно запугивая Кольку.
– Понял? – спросил у Кольки Мрыхин, вынимая пистолет и ставя его на боевой взвод.
– Откуда начнем? Давайте – с того края, и так весь остров вдоль и прочешем, – предложил Баранников, отходя с Костей и Ерыкаловым от церковной паперти. – Валет! Валет! – позвал он отставшую собаку. – Ну-ка, Валет, потрудись, оправдывай расходы! Охотников из нас с тобой не вышло, так давай уж… Это что там такое? – прищурился он на ивняковые кусты, трепетавшие мелкой листвой на самой кромке берега. – Лодка?
Ерыкалов, треща ветками, полез в заросли.
– Эту лодку я знаю! Это художникова лодка…
– Какого художника?
– Да Мухаметжанова Валентина. Какого я вам приводил…
– А! – обрадованно воскликнул Баранников. – Ну, вот все и правильно! На этой лодке Колька сюда и переехал. А дедову лодку он отпихнул, чтоб на деда тут и намека не осталось… Ох и Колька! Потрудился же парень, поработал! Но вот с бабкой… с бабкой как произошло?
– А была она вообще-то в эту ночь тут? – спросил Костя, прыгая за Баранниковым по выпирающим из косогора валунам.
– А был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было? – быстро взглянув на Костю, рассмеялся Виктор. – Была, была бабка тут в эту ночь. Загляни в сторожку – убедишься. И сама по себе отсюда она деться никуда не могла, лодки у нее не было… Да, Ерыкалов? Не было?