А сам, бесцеремонно сбросив жертву на прелую хвою, с самыми гнусными и недвусмысленными намерениями обтёсывал ствол молодой сосенки, придавая ей форму изрядных размеров заострённого кола.
Ивица только представила, как этот мерзавец будет забивать деревяшку жертве в … и, побледнев, судорожно сглотнула. Ну не хотелось ей участвовать в таком. Совсем не хотелось.
— Знаешь, моё мнение о тебе сильно упало, — вполголоса заметила она лорду, с трудом удерживая у самого горла кисломолочный ком.
Но всё же она кивнула, хоть и с превеликой неохотой.
И только тут пленница, у которой глаза буквально на лоб полезли при виде белеющей свежим деревом ужасающей дровиняки, стала судорожно извиваться, мычать, всем телом изображая, как ей хочется что-то сказать. Переглянувшись с волшебницей, ло Эрик пожал плечами. Шагнул к своей жертве, выдернул кляп изо рта.
Некоторое время та хрипло дышала, шевеля затёкшим ртом и языком, затем с натугой закашлялась.
— Погодите меня нанизывать, словно гусыню на вертел, — голос у коронной дрожал и срывался на сип, но она пересилила себя. — В этом нет нужды.
Ивица присела. Неизвестно зачем смахнула со щеки всё ещё связанной пленницы налипшие хвоинки. Осмотрела критическим взором полыхающий сизым, фиолетовым и зеленоватым синячище, нехорошо поморщилась. Эх, куда лучше было бы подарить этой стерве лёгкую смерть — и не брать грех на душу…
— Назови нам хоть одну вескую причину, по которой тебя стоило бы пощадить, — заклинание Истины привычно выпорхнуло из губ волшебницы, цепко окутав предмет незримыми объятиями.
Коронная глубоко вдохнула-выдохнула, словно решаясь, и наконец, хмуро ответила.
— Я хоть и незаконная, но дочь барона ло Фейдена, — волнуясь, ответила она. — И я очень хочу разобраться, кто же сделал меня сиротой. И зачем.
— Хм, а ведь возможно — покойный барон однажды как-то обмолвился о непутёвой дочери, подавшейся в коронное ведомство, — сзади обнаружилась Дина с походным ведром в руке, в котором плескалась набранная из родника вода.
Она подцепила ёмкость на толстую ветку, подошла — и ло Эрик с затаённой гордостью отметил, что девица двигается уже не как неуклюжая городская обывательница, но плавно и легко. А та бесцеремонно ухватила жертву за волосы, запрокинула ей лицо — и вгляделась.
— В глаза смотри, коль жить хочешь!
Мир покачнулся — да так, что ло Эрик едва не улетел в кусты. Спасло лишь то, что кувыркнувшаяся от ушедшей из-под ног земли Ивица уцепилась в него в тщетной надежде удержаться. И они оба упали, вцепившись друг в друга как в последнюю надежду. Как в единственное спасение в этом безумном мире, вздумавшем расшалиться беззвучным, но отнюдь не игривым штормом. Волшебница ещё услышала, как надсадно дышащий лорд хрипло вытолкнул из горла: в тщетной надежде удержаться. рся от ушедшей из-род ног земли Ивица вцепилась в негодскаядомство, — сзади обнаружилась Дина с п
— Кто же ты такая, Дина? — как беспамятство милосердно избавило её от дальнейших мучений.
А по сторонам и вокруг них, словно разметанный неслышным взрывом, летал бесстыжий хоровод воспоминаний. Он всё кружил и кружил чаровным беззвучным словом, ослепив багрянцем злата — тем что дорого нам было и хранили мы когда-то в сердце и святом и грешном. Не забыть о том, конешно, но и вспомнить не всяк день вечное, не дребедень. И не злобы изгалянье и не скверны изблеванье — то, что мы на дне шкатулки словно в тёмном переулке прячем от досужих рук. Лалов-яхонтов дороже и храним куда как строже, да и высветим не вдруг…
Облитые призрачным голубоватым сиянием бархатные шмели с басовитым довольным гудением порхали в голове как у себя дома. Вот один из них, мохнатый и деловитый, зачем-то снизился — и бесцеремонно обдав отчего-то именно до одури ароматным запахом жареного мяса, легонько пощекотал нос.
Ло Эрик чихнул. Махнул рукой, осторожно отгоняя настырное насекомое — а вдруг ещё ужалит? С него станется… но всё же глаза пришлось открыть.
Перед взором обнаружилось лицо донельзя довольной Ивицы. Волшебница улыбнулась лукавой кошкой, завидев наконец своего лорда в числе живых, и дразнящий обоняние кусок жареного мяса, коим она приводила в чувство молодого человека, отправился ей в рот.
— Оплеухами или холодной водой не рискнула, — довольно облизнувшись, пояснила волшебница. — Денер сказал — чревато, лорд наш спросонья да по злобе может и шею свернуть. А вот эдаким манером оказалось в самый раз.