Поморщившись, лорд кое-как принял сидячее положение, благо толстая сосна позволила о себя опереться, и удрать подобно испуганной девице даже не подумала. Гул в голове потихоньку затихал, да и шмели куда-то попрятались. Зато сразу стал чувствоваться прямо-таки зверский аппетит, и беспокойного ворчания желудка не могла перешибить даже резь бессонницы под веками.
— И долго я так? — а глаза ло Эрика уже шарили по поляне, выискивая сразу несколько вещей. Во-первых, чего бы такого закинуть в рот, во-вторых, что там причинившая столько хлопот Дина, в-третьих, что с этой баронеской. А в-четвёртых… нет уж — сначала во-первых!
— Мне хоть пожевать чего оставили? — ло Эрик с беспокойством углядел Денера, который с самым беззаботным видом догрызал остатки со здоровенного мосла.
Ларс притащил на листе пожелтевшего лопуха изрядный кес того, что так любо голодному желудку — вдоволь мяса, пучок не иначе как реквизированной в селе зелени и устрашающих размеров ломоть хлеба. Ага, как же, испугаешь нас таким! И ло Эрик некоторое время посвятил приятному с полезным — трапезе на свежем воздухе. Да и то сказать, со вчерашнего утра ничего кроме скудных подачек живот не получал. А тут… судя по вкусу, это был как бы не барсук. Жирненький, откормившийся за лето и уже заползший было поглубже в свою нору на зимнюю спячку. Только, дымок и не таких выгонял на свет божий поработать жарким.
Отдав должное пище и таким образом воздав последние почести незадачливому животному, ло Эрик почувствовал даже некоторое благодушное расположение к этому миру. Единственно смущало то, что баронеска, давешняя виновница всех бед, теперь мирно обреталась рядом с Диной. Запросто сидела безо всяких пут и удавок — и чаёвничала, шепчась с той о своём-девичьем. Словно давние подружки какие. Ах, ну да — аристократки, белые косточки… не ровня нам, захмурышным лордам из всеми богами забытого Хайленда.
Поймав на себе задумчивый взгляд лорда, Дина смущённо и неуверенно улыбнулась. Взъерошила волосы, вздохнула, и принялась рассказывать.
Да, всё верно — смазливая служаночка, согревавшая постель молодого отпрыска баронского рода Фейденов, как оно в жизни и бывает, понесла. Старый барон отнёсся к шалостям сына без особого восторга, но ло Фейден, через много лет получив бразды правления и став бароном, всё же дочь признал. Видно, на всю жизнь запоминается первая любовь и страсть…
Хоть и внебрачная, но всё же носительница древней крови, девчонка унаследовала от родителя умение шевелить мозгами — и столь нелюбимый многими дар докапываться до истины. По очереди троих управляющих в родовом замке пришлось повесить — пронырливая и вездесущая ла Виолетта разоблачила их аферы безжалостно. Оттого-то ло Фейден не стал возражать, когда бесприданница изъявила желание попробовать свои силы на королевской службе и вскоре принесла присягу магистру коронного ордена сыскарей. Весьма неплохо проявила себя, и уже прочили её из капитанов в полковники (а там и до генерала ордена недалече), как тут и приключилась с папенькой некая неприятность.
Старый друг и сослуживец отца, маркиз ло Брай хоть и без удовольствия воспринял стремление некоей соплюшки разобраться в подоплеке случившегося, но и препятствовать не стал — а вдруг и в самом деле чего накопает? Ибо у него тоже нет-нет, а и закрадывались сомнения в произошедшей с покойным бароном оказии. И когда выяснилось точно, что помогли лучшему полководцу короля отправиться на тот свет, похолодел — ибо теперь армию возглавлял он — и по всему выходило, что вполне мог бы оказаться следующим кандидатом…
— Откуда вы узнали, что моего отца отравили? — мрачно поинтересовалась ла Виолетта, пока не привыкшая к долгим речам Дина отдувалась да массажировала щёки.
Ну как тут ответить… Да всё то же родовое умение — уметь слушать и слышать. А выросший в горах парнишка с прямо-таки изощрённой чувствительностью настропалился в этом искусстве, благо сама жизнь подталкивала и учила замечать малейшие тонкости и несуразности в происходящем. Будь то встревоженное щебетание пташки или не в такт порывам ветра зашуршавшая травинка. А ведь город ничто иное, как тот же лес, только каменный, да и населяющие его люди по большому счёту всё те же животные. Вот умеющий слышать да понимать, что слышишь, и вызнал тайну насчёт несчастного барона. Каким образом разобрался — кто его знает. То у бессмертных спрашивать надо, если не сробеешь…
Ла Виолетту ответ этот устроил. Кивнув, она некоторое время мрачно смотрела в рдеющие угли прогоревшего костра, а затем бросила взгляд на Дину — мол, давай продолжай. Та меланхолично намотала на палец почти отросший золотой локон, вздохнула, и продолжила рассказывать то, что увидела в осветившейся до самого донышка душе коронной сыщицы. Дополняя своими знаниями и догадками, пришедшими во время небесного озарения.