— Никак дело какое задумал, Седой? — спросил Арнольдыч, — и я тебе понадобился?
— Ты мне всегда нужен, — усмехнулся Седой. — И ты, и Гурано. Разве кто есть лучше вас?
— Так ты мне не ответил, — повторил Арнольдыч, — дело-то какое у тебя?
— И ты мне не ответил, — сказал Седой, — Митя у тебя все еще?
— Ушел Митя, а куда — не знаю, не сказал он мне ничего.
— К цыганам он поехал, я уверен, — сказал Седой. — Добегается. Пришьют они его.
— Никто его не тронет, — вмешался Гурано, — пока барон слова не скажет. А ты, Седой, рассказывай… Что задумал?
— Есть тут одна контора, богатая, приглядывался я к ней. Можно взять.
— А я зачем тебе? — сказал Арнольдыч.
— Во дает, — рассмеялся Седой, — кто же, кроме тебя, ее откроет? Эти, сегодняшние, такие замки повыдумывали, что сам черт ногу сломит. А ты у нас специалист, профессионал высокого класса. Не позабыл мастерство-то?
— Чего там у них? — спросил Гурано. — Валюта?
— Думаю, что так, — ответил Седой.
— Тогда никого лишних с собой не бери, втроем управимся.
— Хотел я одного паренька прихватить, заместо носильщика. Мало ли что таскать придется?
— Мудришь, Седой, что-то задумал, — прищурился Арнольдыч. — Говори.
— Ей-Богу, старик, ты меня достал, — отозвался Седой. — Может, аппаратуру возьмем дорогую или еще что?
— Ладно, — кивнул Гурано, — парень надежный?
— Необстрелянный, — сказал Седой. — Глянем в деле.
— Что-то я в первый раз вижу, — заметил Арнольдыч, — чтобы после выпивки на дело ходили.
— Да вы и пили-то всего ничего, — усмехнулся Седой.
— Завтра ночью пойдем. На свежую голову, — отрезал Арнольдыч.
— Согласен, не шебуршись. — Седой снова наполнил стаканы и выпил первым.
В дверь постучали.
— Кто? — тихо спросил Арнольдыч.
— Седой дома?
— Это Валера, — пояснил Седой и крикнул: — Заходи, открыто!
Дверь распахнулась. Вошел Валера и, оглядев всех присутствующих, поприветствовал их коротким «здрасьте!»
— Садись, пацан! — кивнул Арнольдыч, пододвигая ему стул.
— Крестник мой, — сказал Седой. — Выпьешь?
— Немного, — ответил Валера и прошел к столу.
— Ты — парень здоровый, заметил Гурано, — небось, спортом занимаешься?
— Не занимаюсь, — ответил Валера, удивленно оглядывая пожилого цыгана. — Откуда он здесь взялся?
— Не бойся, — сказал Седой, — это свой. Ты, парень, завтра ночью свободен или нет? Хочу тебя с собой на прогулку взять.
Валера побледнел. Глаза его сузились, в них появился едва заметный испуг.
— На какую такую прогулку?
— Или не веришь мне? Тут неподалеку. Навестим друзей-приятелей, погуляем. Пойдешь? Бабки будут, большие бабки. Все долги сразу заплатишь.
— Пойду, — согласился Валера, — с тобой, Седой, я пойду.
Ворот рубашки у парня был распахнут — на груди мелькнул золотой крестик. Арнольдыч удивленно покачал головой и перевел глаза на Седого, у которого был такой же золотой крестик. Потом Арнольдыч почему-то тронул себя рукой за шею, нащупал цепочку и крест на ней и удовлетворенно выдохнул:
— Смотри-ка, ну, дела, все с крестами!
— Православные, — ответил Седой.
— А ты, Гурано, тоже с крестом?
— Верую, — ответил тот.
— Эх, — вздохнул Седой, — слаба вера наша, грехов много, а вера слаба. Для меня крест как защита. Христос спас разбойника, крест его защитил.
— А толпа продала Христа, — вмешался Арнольдыч.
— Толпе разбойник ближе, чем праведник, — уточнил Седой. — Это на Руси всегда было.
Поговорив еще немного, они разошлись, а когда Седой остался один, раздался телефонный звонок и взволнованный голос Мити сообщил: «Еду к тебе, поговорить надо…»
Митя приехал часа в два ночи. Диковинная это была ночь. Седой лежал на тахте, закинув руки за голову и смотрел в окно. Огромный шар луны — полнолуние — сверкал на небе и холодным светом слепил глаза. Деревья, только-только начинающие зеленеть, стояли не шелохнувшись. Не было ни малейшего ветерка.
И такая пустынная тишина стояла в округе, тишина, не прерываемая ни единым звуком, словно вымер город или все его жители внезапно переехали на другое место. Седой вспоминал годы, когда по ночам за окнами раздавались звуки гитары или гармошки и голоса гуляющих. Тогда люди не боялись города и спокойно бродили по ночам, сидели на пустынных скверах, наслаждались видами ночной Москвы…