Волки заворожено смотрели, что будет дальше. Они словно оцепенели, не в силах сдвинуться с места, ведь если это были люди из МНБ, то это был конец.
Дверь медленно отворилась, и в комнату вошел человек. Он был одет во все черное, и лишь седой ежик на его голове выбивался из общей цветовой гаммы, хотя и придавал ей своеобразный шарм. Человек, не здороваясь, прошел вглубь помещения и занял место за столом, которое обычно было за Кротом. Солнцезащитные очки скрывали глаза пришедшего, а потому никто не мог определить, на кого он смотрит.
- Дверь кто-нибудь закроет? - осведомился незнакомец, кивнув в сторону все еще полуоткрытой двери.
Один из волков бросился к ней и дрожащими руками начал крутить ручки замков, которые выскальзывали из его рук и никак не поддавались. Наконец, последний замок защелкнулся, и юноша боязливо обернулся в сторону сидевшего за столом.
- Дамы и господа, - без каких-либо предисловий начал говорить человек. - Запомните этот день. Я прошу вас всех: запомните это день. Сегодня начинается новая страница в истории нашей Родины. Впереди еще много сложностей. Впереди трудные времена, но я верю, что вы справитесь. Мы верим, что вы справитесь. С нашей помощью. То, что сегодня сделал ваш товарищ, которого вы знаете под прозвищем Крот, достойно похвалы и уважения. Это поступок настоящего волка. Именно таким с сегодняшнего дня должен стать каждый член организации. И другого выбора у вас просто нет. Я думаю, что все вы это прекрасно осознаете.
Говорящий прервался и внимательно посмотрел на Грома. По-крайней мере, казалось, что смотрит он именно на него, хотя из-за того, что взгляд его был скрыт за черными очками, утверждать это однозначно было сложно. Отвернув голову от Грома, незнакомец снова заговорил:
- Я знаю, что среди вас есть те, кто все еще полагает, что борьба за свободу может быть бескровной, или, обойтись малой кровью. Вынужден огорчить этих мечтателей (теперь он точно посмотрел на Грома): не может. То, что ждет нас всех впереди изменить многое. Изменит порядок вещей, изменит общество, а, главное, изменит вас самих. Предвижу вопросы по поводу вашей подруги Пэм. Я сразу дам все ответы. Пэм была выбрана по двум причинам. Во-первых, из-за своего влиятельного отца. Многим рядовым гражданам станет, а вернее сказать, уже стало ясно, что похищение дочери такого человека - это удар не только по нему, но и по системе в целом. Вы согласны со мной?
Он повернул голову справа налево, обводя всех своим невидимым взглядом. Волки неуверенно мялись, переглядываясь и, словно, ища поддержки в глазах друг друга. Со всех сторон послышалось вялое и неуверенное 'да'.
- Вот и хорошо, - поощрительно сказал человек за столом. - Очень хорошо. А теперь вторая причина выбора Пэм. Нам стало известно, что она является своего рода слабым звеном. Слишком эмоциональна. Слишком привязана к своей настоящей жизни. Слишком ребенок. Ее вербовка была очевидной ошибкой, но, в то же время, и закономерностью, так как все вы так или иначе приведены в организацию двумя людьми: Кротом или Громом. И именно в этом состоит основная слабость волков. Понимаете меня? Понимаете?
Все снова неуверенно закивали в ответ. Понять, к чему клонит этот странный человек, пока было сложно.
- Я не делаю вам предложение, - вдруг страшным голосом почти крикнул мужчина, чуть приподнявшись со стула. - Я ставлю вас перед фактом, друзья мои. С сегодняшнего дня я буду считать, что все, находящиеся в этой комнате, приведены сюда одним человеком: Кротом. Я понятно изъясняюсь?
Вот теперь все встало на свои места. Все всё прекрасно поняли. То, кем был этот человек, волки догадались сразу. А после его последних слов догадались, и чего он хочет. 'Мягкий' Гром с сегодняшнего дня больше не стоит у руководства организации.
- Я должен отбыть, - поднялся мужчина. - Уверен, что все обойдется без глупостей. Да, и куда вам деваться? Неужели кто-то из вас после всего случившегося сегодня с этим придворным писакой и его семейкой пойдет с признаниями в МНБ? Малышку Пэм там бы вам простили, сочтя за глупую шутку вельможных отпрысков. Простили бы даже парочку ограблений - все равно вы толком-то и унести ничего не смогли. Но вот Савина, его жену и детей вам никто не простит....
***
Мощного телосложения мужчина сидел на шикарном диване, привезенном, скорее всего, из заграницы. Он был одет в строгий костюм несколько старомодного покроя, но все равно вызывающе дорогой - простому смертному работнику в СНКР пришлось бы работать на такой не один месяц, если не год.
Рядом с мужчиной на диване сидела женщина лет сорока. Она была красива и выглядела для своего возраста превосходно.
Напротив них на стульях сидели Днёв с Мишиной. Разговор длился уже около часа.
- Давайте еще раз, Станислав Игоревич, пройдемся по последним дням, - попросила Мишина.
Сейчас она говорила тем же ласковым, немного вкрадчивым голосом, которым говорила с Днёвым на улице в момент их знакомства. Подполковник краем глаза наблюдал за ней, ловя себя на мысли, что ему безумно хотелось бы, что бы с ним она всегда говорила только так и никак иначе. Но пока, как показывала практика, на подобное потепление ему рассчитывать не приходилось. По пути к Дмитриевым, в машине, Лада беседовала с ним так, словно он ей чем-то обязан.
- Я слушаю вас, - небрежно бросила она, глядя в окно на проносящийся мимо город.
- Думаю, что беседа многое прояснит, - ответил Днёв, стараясь держаться как можно более независимо. - Сейчас поговорим, установим факты, а там, возможно, и нарисуется какая-нибудь картина...
- Какая-нибудь, товарищ Днёв, нас не устраивает, - она повернула к нему лицо и посмотрела такими холодными глазами, что подполковника буквально пробил озноб. - Итак, что вы можете предложить в качестве дальнейшего плана мероприятий?
Днёв задумался. Сразу после теракта и известия о похищении вся народная милиция была поднята на ноги. Прочесывался каждый подвал, задерживался каждый подозрительный. В первые часы было арестовано около трехсот человек, которые тут же были рассортированы по отделениям народной милиции и подвергнуты интенсивным допросам в присутствии сотрудников МНБ. После первичного отсева часть из них была доставлена на Лубянку. Как раз в тот момент, когда машина с Днёвым и Мишиной выезжала через открывшиеся трехметровые ворота, им навстречу выехало несколько грузовиков, в которых, как хорошо знали оба, обычно перевозили арестованных.
И вот теперь они сидели в квартире Дмитриева недалеко от кремля и беседовали с ним самим и его женой, которая, к слову, держалась для подобной ситуации весьма достойно. Днёв на своем веку многое повидал, а уж бьющихся в истерике женщин.... При этом поводы у них были куда менее серьезные, чем у материли Елены Дмитриевой.
Дмитриев нахмурил лоб и начал по третьему уже разу рассказывать о последних днях жизни дочери. Было заметно, что повторение по кругу одной и той же информации заметно его утомляет, но все же он не сопротивлялся и послушно выполнял просьбы людей из МНБ. На самом деле забронзовевший и наводящий на многих страх член ЦК сам был из бывших чекистов, еще дореволюционных, а потому великолепно знал методику работы. Повторы были необходимы по той причине, что в первый, и даже во второй раз, человек вспоминает далеко не все. И с каждым новым повтором все больше нюансов всплывает у него в памяти.
Дмитриев пересказал события за последнюю неделю и перешел к последнему дню, когда, собственно, и произошло похищение. Здесь в разговор вступила жена Дмитриева:
- Я лучше расскажу, - перебила она мужа. - Дело в том, что я не работаю, как вы понимаете, и сижу дома. Поэтому Леночка всегда была у меня на глазах. С утра она проснулась около десяти, позавтракала и ушла в свою комнату. Я ее еще спросила, ко скольки часам ей в институт, но она сказала, что занятий сегодня нет. Потом она несколько часов просидела у себя. Что делал - не знаю. Но, по-моему, занималась, готовилась к занятиям. То есть, почему я так думаю, потому что когда она после обеда ушла, я у нее на столе видела открытые тетради, учебники....