— Вот что, — снова глядя куда-то мимо, сказала Лада, обращаясь к Громову. — В управление я поеду одна. А вы поезжайте-ка в ресторан «Красная роза» и побеседуйте с персоналом.
Днёв, услышав этот приказ (а по тону это был именно что приказ) решил таки выяснить, на каком основании Мишина командует:
— Лада, я все же хотел бы кое-что прояснить. Я старше вас по званию и не совсем понимаю, почему должен вам подчиняться.
— Товарищ Днёв, исполняйте.
Она развернулась и пошла к машине. Подполковник проводил ее долгим взглядом, пытаясь понять, что больше сейчас занимает его мысли: вопрос, который он только что задал, или ее великолепная фигура, обтянутая серым строгим форменным платьем чуть ниже колен.
Она села в машину так и не обернувшись. Днёв этого и не ждал — было что-то, чего он не знал. И знать этого ему не полагалось. Ясно было только одно — он теперь действительно находится в подчинении у этой женщины. С одной стороны это было даже не плохо — на него ложилось меньше ответственности. Но с другой — это подчинение явно переходило служебные рамки. И Днёву это активно не нравилось, так как после гибели Али он дал себе зарок хранить ей верность вопреки любому здравому смыслу, которые просто кричал о том, что его-то жизнь продолжается.
Днёв поднял глаза в ночное время и попытался найти какое-нибудь созвездие, которые он так хорошо умел определять в детстве. Он пошарил глазами по небосводу, но не одной звезды так и не увидел. И это было странно для него — в детстве звезды всегда были на своих привычных местах, легко и просто складываясь в животных, мифических персонажей и много что еще…
Подполковник закурил. Вокруг никого не было — дом членов ЦК был режимным, а потому десятки метров вокруг него были выжженной землей, закрытой территорией, хотя и стояло строение в самом центре города. Простому смертному было не разглядеть его даже издалека. Дом прятался среди других зданий, в которых жили чиновники рангом пониже, а ряд квартир принадлежал МНБ. Из их окон велось круглосуточное наблюдение за прилегающей территорией. Днев подумал о том, что даже сейчас, стоя в этом дворе в форме офицера национальной безопасности он, наверняка, находится под прицелом снайперской винтовки….
Бросив недокуренную сигарету в урну, подполковник последний раз взглянул в черную высь и пошел прочь.
Ресторан «Красная роза» был довольно известным местом. В первую очередь тем, что пускали туда далеко не всех, да и не всякий туда рвался. Цены в заведении были столь высоки, что подавляющему большинству населения было к ним просто не подступиться. Зато в «Красной розе» всегда можно было встретить тех, кого обычно называют «сливками общества»: высоких чиновников, известных артистов и музыкантов, писателей и прочих деятелей, так или иначе близких в правящей партии. Одним словом, ничего удивительно в том, что Дмитриева выбрала именно это место для встречи с Громовым, а затем и с подругой, не было.
Днёв поблагодарил подбросившего его водителя, который всю дорогу трясся от страха и старался не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не встречаться взглядом с офицером МНБ, и пошел по направлению к входу.
Тут же около двери, словно из неоткуда, выросла фигура в черном костюме и преградила ему дорогу.
— Добрый вечер, — вполне доброжелательно поприветствовала подполковника фигура. — Чем могу помочь, товарищ офицер?
— Только одним. — Днев попытался обойти охранника. — Пропустить меня внутрь и не создавать проблем ни себе, не МНБ.
— Ну вы же знаете, товарищ подполковник, что «Красная роза» — заведение закрытое.
В этот момент лицо охранника странным образом напряглось: на лбу появились морщину, брови сдвинулись к переносице, а нижняя губа чуть выступила вперед. Днёв понял, что он получает какую-то информацию через наушник, вставленный в оттопыренное левое ухо. Дослушав, фигура напряглась еще больше, чуть ли вытянувшись по струнке.
— Товарищ Днёв? — слегка дрожащим голосом спросил охранник, заискивающе глядя пришедшему в глаза.
— Да, — подтвердил Днёв и продемонстрировал свое служебное удостоверение.
— Извините. Приказ поступил только что. Проходите, пожалуйста. И еще раз прошу меня извинить, товарищ подполковник.
Охранник был здорово напуган. Но Днёв решил, что усугублять его положение не стоит.