— Нет, этот день все же закончится кровопролитием, — обреченно вздохнул Рашед, и я едва удержалась от улыбки, как наяву услышав непроизнесенное «а ведь так лень!». — Чего тебе, раб? Хочешь обратиться ко мне?
Прим. авт.
«Во всякой красоте есть изъян» — арабская пословица.
Глава 9.2
Малих потемнел лицом, но бросил короткий взгляд на янычаров тайфы и все-таки заговорил — предельно вежливо, ничем не напоминая о прошлом вечере, когда ему было дозволено сидеть в присутствии господина и вести беседу на равных:
— Это я обезвредил заклинание Сабира-бея, мой тайфа, когда оно вышло из-под контроля и едва не убило Аизу, — сказал он, склонив голову. Особого уважения в этом жесте, впрочем, не было: высокий, массивный раб и в таком положении умудрялся смотреть на господина сверху вниз. — Я выхватил у чорваджи-баши свиток и разорвал.
Рашед нетерпеливо поинтересовался:
— И ты обратился ко мне, чтобы потребовать награду?
Кажется, если бы Малих сказал «да», то на него немедленно пролился бы дождь из прозрачных алмазов и темных изумрудов — просто ради того, чтобы тайфа смог, наконец, уйти по своим делам и не прослыть скупым хозяином. Но раб кивнул на меня и негромко признался:
— Аиза жива, мой тайфа, и это и есть лучшая награда для меня.
Я не сдержала растроганную и слегка смущенную улыбку. Рашед покосился на меня — и радоваться этакой экономии внезапно раздумал.
— Тогда чего ты хочешь? — с ленивым недовольством в голосе спросил он.
— Свиток разорвал я, — повторил Малих с нажимом, — хотя сидел на полу возле клетки. А ближе всех к чорваджи-баши стоял Нисаль-ага.
Улыбка сползла с моего лица. А Рашед-тайфа так изумился этому наушничеству, что, кажется, забыл разозлиться.
— Так ты обвиняешь моего придворного чародея в стремлении убить мою наложницу? — переспросил он, явно весьма позабавленный.
Малих молча склонил голову еще ниже, но в его исполнении это выглядело так, словно он только сильнее набычился, и тайфа быстро растерял все веселье.
— И в самом деле обвиняешь, — безо всякого выражения констатировал Рашед, и один из янычаров за его спиной превентивно потянулся к плети, свернутой в кольцо и прикрепленной к поясу. Тайфа не оборачивался, и страж замер, по-прежнему держа руку наизготовку. — А знаешь ли ты, что Нисаля-агу купил еще мой отец, и чародеем он стал при нем? Это самый преданный и самый дорогой из моих придворных, и он согласился тратить свое драгоценное время на твое, неразумный раб, обучение. И чем ты его отблагодарил?
Малих раздраженно поджал губы. Разговоры о неблагодарности преследовали его с пеленок и способствовали чему угодно, кроме смирения.
Но янычар с кнутом все еще бдел.
— В мастерской было достаточно людей, которые могли бы подтвердить мои слова, — упрямо сказал Малих, сжав и тут же снова расслабив огромные кулаки. — Если правдивость будет стоить мне гильдейского дозволения — так тому и быть. Но прошу, господин, не допустите, чтобы недоверие стоило вам Аизы.
Рашед заметно нахмурился. Предприимчивый янычар дернулся было вперед, схватившись за плеть, но тайфа остановил его жестом, не оборачиваясь, — словно у него были глаза на затылке.
— Оставьте нас, — коротко приказал он.
Янычары на мгновение растерянно замерли, но, впечатленные судьбой своих соратников, все же повиновались — и исчезли в лабиринтах тенистых галерей. Малих проводил их взглядом, но выпрямиться не рискнул: жилистый и невысокий, тайфа и без стражей как-то умудрялся внушать определенное уважение, если не страх, даже когда ничего не делал.
— Значит, ты так уверен в своей правоте, что смеешь указывать мне, — протянул Рашед — скорее задумчиво, чем рассерженно. — И все из-за того, что Нисаль растерялся и не успел разорвать поисковый свиток первым?
— Не только, — признался Малих и едва заметно расслабил плечи. — Еще тот свиток с частью «черного забвения», что он велел мне скопировать, чтобы было с чем сравнивать гильдейские записи, рисовала не Аиза.
Рашед оглянулся, и я неуверенно развела руками:
— Нисаль-ага велел мне использовать заклинание на Шади, — припомнила я. — А зарисовать его хотел сам, уже посмотрев на него в действии. Мне показалось, что в этом не было ничего особенного.
— Не было, — с неестественным спокойствием подтвердил тайфа, — за исключением того, что я приказывал сначала создать свиток, а уж потом заниматься мальчишкой. Нисаль-ага уже не молод и мог упустить что-то при черчении — в конце концов, он видел заклинание всего один раз, и то не полностью… но существенно это ни на что не влияет: сейчас мы все равно можем только сличать плетения на глаз и надеяться на лучшее. И уж точно все это не является поводом обвинять хранителя моих покоев и придворного чародея невесть в чем! — Рашед раздраженно постучал носком сапога по мраморной плитке пола и тут же жестом прервал Малиха, явно собравшегося высказаться: — Нет уж, помолчи, не то я позову стражу обратно. Я услышал, о чем ты хотел мне сказать, и еще немного того, что ты собирался хранить в секрете, и этого довольно. Надеюсь, тебе хватило ума не показывать свои подозрения Нисалю?