Положение сразу стало безвыходным. Шмон, конечно, будет беспощадным. «Ствол» обязательно найдут. И Картуз на ровном месте попадет под статью. А «пушечкой» под дулом автомата воспользоваться вряд ли удастся.
Тем не менее делать нечего — он полез на верхнюю полку за багажом. И не поверил своим глазам: его саквояж, как, впрочем, и чемодан Мыловара, исчез!
«Так вот кто были эти ребята, — усмехнулся Картуз, — поездные воришки, линейщики!» Вот почему такими знакомыми показались их манеры — видел он подобных ловкачей на зоне.
Но сейчас эти парни их выручили. Ничего не скажешь.
КСЕНИЯ
12 августа, суббота, утро
— Мы могли бы похоронить его на Новодевичьем! — позвонил Ксении бывший заместитель Бабурина, а ныне исполняющий обязанности президента «Стройинвестбанка» Леонид Юзефович.
— О чем ты, Леня? Похороны уже сегодня на Кунцевском, — устало отозвалась вдова.
— Ну и что? Все можно быстро переиграть.
— Ничего переигрывать не надо. Все уже решено.
— Между прочим, ты не волнуйся, Ксения, все расходы на ритуал оплатит банк. Я, кстати, за тобой заеду.
— Что ж, заезжай.
Через час «БМВ» Азона — седьмая серия, последняя модель — стоял под окнами дома Ксении.
С юго-запада, через улицу Луначарского, они быстро домчались до Кунцева. Юзефович невольно заглядывался на попутчицу — той очень шел черный цвет. А Ксения в черном была вся — платок, жакет, юбка, колготки, туфли.
Народу собралось немало. И все, конечно, подходили к вдове, выражая соболезнования. Исключение составил Альберт Ардов, ранее обеспечивавший юридическое прикрытие финансовых операций Бориса Бабурина.
— Ксения, ты сегодня особенно прекрасна.
И трудно было сказать, что в этих словах преобладало — наглость или восхищение.
Как на грех полил дождь. Тяжеленный, за сто двадцать тысяч рубчиков гроб катили на неуклюжей тележке под уклон по размокшей грунтовке, и весь этот катафалк болтался из стороны в сторону, давя ноги сопровождавшим процессию.
Наконец гробовщики достигли цели, но тут вдруг выяснилось, что стандартная могила оказалась узковата. Ребята с лопатами принялись поправлять дело.
Ксения жестом подозвала Ардова к себе. — Альберт, ты все-таки адвокат. Подскажи, каким образом мне побыстрее вступить в права наследства.
И Ардов понял, что настал его час. Дело в том, что еще три года назад, зная о полном разладе в семье Бабуриных, он предложил Ксении, к которой был совсем неравнодушен, руку и сердце, понимая — Бимбер возражать не будет. И неожиданно получил от женщины решительный отказ. Сам он был человек видный, относительно молодой и при деньгах. Поэтому такой прокол просто потряс его. Он решил, что без постороннего мужчины тут не обошлось, и принялся самостоятельно следить за Ксенией. И ведь накрыл-таки ее с Варгузом!
То, что она предпочла пожилого уголовника ему, крупному бизнесмену во цвете лет, до глубины души возмутило юриста. Альберт затаил против Ксении просто-таки лютую злобу. Он как-то намекнул Бимберу об особых отношениях его жены с Варгузом, но никакого видимого эффекта это не дало.
Но сейчас пришло время отыграться! Он столько этой бабе лапши на уши навешает — век стряхивать ее будет!
— А завещание покойного не найдено? — с тайной надеждой спросил Ардов.
— Пока нет. А что, это имеет какое-то принципиальное значение?
— Видишь ли, милочка, в нашей стране не действует всеевропейский кодекс Наполеона. Поэтому прямые наследники, например жена и дочь, не могут автоматически претендовать на все наследство покойного. Ты же знаешь, Ксюша, какую жизнь вел Борис. Сколько у него было, скажем так, подруг. Наверняка кому-то из них он отписал немалую часть своего состояния. Кроме того, могут оказаться незаконнорожденные дети, а ведь они тоже имеют право на часть наследства. Ко всему прочему Борис часто ездил за границу. Очень возможно, он тайно принял иноземное гражданство. А в чужой стране — чужие законы. И там умеют лапу накладывать на чужую собственность. И еще. Идет следствие. Возможно, в банке твоего покойного мужа найдут серьезные нарушения. И тогда вообще — полная конфискация имущества.
Ксения сердцем чувствовала, что адвокат нагло лжет или по крайней мере сильно преувеличивает возможные неприятности. Но все-таки его эмоциональная речь произвела на женщину очень серьезное впечатление. А вдруг и вправду она с девятилетней девочкой на руках в один момент останется без копейки?
Ксения уже была в банке «Интеркредит» и знала о хранящихся там миллионах — скорее всего, Варгуза. Но, нарушив наказ Бимбера, умолчала о них, ничего пока не сказала старому вору. Так сказать Варгузу или не сказать? Речь Ардова определенно склоняла ее ко второму варианту.
Между тем траурный митинг заканчивался. У края могилы стоял Ардов, и Ксения услышала его последние слова:
— И пусть земля будет пухом нашему дорогому Борису. И пусть горит она под ногами его убийцы!
АНТОН
12 августа, суббота, утро, день
Кашин облился из ведра холодной водой, взъерошил свои густые, цвета спелой пшеницы волосы. Подошел к турнику. Пятнадцать раз подтянулся. Сделал десять выходов силой и столько же подъемов переворотом. Потом сел на мотоцикл, позаимствованный позавчера у Зяблика, завел его, разогнался и, отпустив руль, стал палить по мишеням из двух пистолетов.
И тут услышал приближающийся шум мотора. Это был видавший виды джип Федьки Симакова, начальника местного полигона и вообще большого человека в националистическом движении.
Федька вылез из авто и посмотрел на Антона несколько смущенно.
— Такие дела, брат. Полигон наш закрывают. Так что твоя должность инструктора ликвидируется. И крышу мы тебе больше предоставлять не можем, с жильем у нас вообще туго. Но если документы какие надо выправить или номера новые на тачку поставить — проблем нет.
Антон встретил новость внешне спокойно.
— Спасибо и на том, что сделали. «Хонду» вон перекрасили, номера на ней заменили. И ксива мне может понадобиться. Сделаешь?
— А то! — Федька явно обрадовался, что неприятная проблема решилась столь легко.
— Ну, тогда прощай, брат.
— Кстати, из арсенала нашего тоже можешь кое-что прихватить, — вдруг расщедрился Симаков. — Приезжай, когда надо будет, а хочешь — сейчас забирай.
— Ладно, потом как-нибудь.
Антон попрощался с Федором, оседлал «Хонду» и помчался в сторону Дмитровского шоссе. Он проскочил город Дмитров и вскоре подъехал к неприметному деревенскому кладбищу. Прислонил к дереву «Хонду» и неспешно двинулся между перекошенных крестов и недорогих надгробий.
Кладбищенскую тишину нарушал лишь хруст шагов Антона по высохшей прошлогодней листве да перекличка грачиных семейств.
Он остановился у могилы с кое-как сколоченной деревянной оградкой, за которой стояли два покосившихся креста. На одном было написано имя его брата, на другом — матери. Смерть брата датировалась девятым августа прошлого года, днем позже умерла мать. Сердце ее не выдержало трагической гибели младшего сына, а о смерти Антона на Балканах до нее дошел слух еще ранее. Правда, слух этот оказался ложным…
Антон Кашин с десяток лет провел с оружием в руках, видел смерть во всех ее проявлениях и, по сути, отвык ценить жизнь и свою, и чужую, но сейчас сердце его болезненно сжалось.
Уволившись из армии, Антон недолго пожил в родной деревне, подался добровольцем в Приднестровье. В письме матери уговаривал: «Ты пойми меня. Русскую землю надо защищать от гадов. Здесь ведь Суворов воевал, ему в Тирасполе памятник стоит. Ты только не болей, не переживай. Я вернусь». А потом — Босния, Сербская Краина, Косово… Восемь лет на Балканах. И вот вернулся…