Чертежи обладающей завидными мореходными качествами посудины, кем-то вырванные из журнала «Техника — молодежи», через третьи, а то, может, и пятые руки добрались до Володьки, чтобы обрести материальное воплощение в его промысловом баркасе.
Азиатское прожаристое солнце отложило бурые пятна загара по крутым Володькиным плечам, только лямки майки оставили белые полоски. Бурое соседствовало с красным, розовое с коричневым. Володька заматерел и раздался вширь. Загорелый лоб его прорезали глубокие морщины, искрами вспыхивала на солнце рыжая щетина щек и подбородка. Жизнь давалась Сагину, как норовистая девка, взятая нахрапом, помимо ее воли, — с мукой и неслыханной сладостью. Так и чувствовал он на своих обветренных губах тяжелый, кислый привкус чужой крови.
Женился Сагин так же быстро и нераздумчиво, как поступал всегда: удачливая случайность сама отыскала его и подарила прочное семейное счастье.
Шесть лет минуло с того воскресного дня, когда Володька стоял у входа на базар, соображая, не трахнуть ли по случаю выходного пару кружек пивка. Тут к нему подвалил знакомый по ночным рыбьим делам кореш. Разговор потек малым ручейком в направлении Акдарьи. Кореш набивался в промысловую компанию. Володька явно отнекивался.
Проходившая мимо молодая женщина поздоровалась с корешом. Рядом с ней клеилась подружка. Дамы задержались на минутку, перекинулись словечком.
— Ну, пока.
— Пока.
Случайные знакомки двинулись по своим делам. Володька повел за куриным племенем равнодушным взглядом. Глаза его сонно прошлись по туфлям, лодыжкам, икрам, поднялись чуть выше… Тут Володькины зрачки внезапно расширились и заблестели: — Ай да подружкина подружка! — Он цепко схватил приятеля за руку.
— Кто такая?
— А, — равнодушно уронил дружок, — холостячка одна.
— Долбится? — выдохнул Володька.
Приятель махнул рукой: — Пустой номер. Говорят, девка еще. Сторожится. Замуж метит.
— Де-е-е-вка! — Володька замер, не дыша. Да с таким задом недолго ей в девках гулять. Взгляд его никак не мог отлепиться от знойных выпуклостей подружкиной фигуры.
Словцо чувствуя на себе этот взгляд, подружкина подружка замедлила шаги. Бедра ее пришли в плавное колыхание. У Володьки вспотели ладони и пересохли губы.
«Уведут, — со страхом подумал он, — как бог свят, уведут».
Незнакомка завернула за угол.
— Девка, — пробормотал Володька. — Шалишь, другому не достанешься!
Он облизал губы. Следовало немедленно жениться. Сама судьба позвала его в дорогу своими серебряными трубами.
— Вот вечерком и пойдем свататься, — решительно объявил он приятелю.
В тот же день он и несколько ошалевший от Володькиных страстей кореш уже дули водку с будущим тестем. Наутро Володька подмазал в загсе, чтоб не томили лишнего времени, а уже к вечеру, наконец, дорвался до того, что так яростно и неудержимо возжелал.
Люся оказалась не вполне девкой. Впрочем, недостающее она с лихвой компенсировала имеющимся, — несомненных женских достоинств у нее оказалось еще больше, чем Володька предположил по первому взгляду.
Кроме того, характер ее пришелся Володьке по душе, — дом блестел чистотой, кровать занимала половину спальни, отказу в скромном баловстве не было в любое время дня и ночи, и Володькин аппетит насыщался в «пять секунд» (как любила игриво пошутить сговорчивая молодушка). Любая еда, которую она готовила, на три четверти состояла из мяса, — ну чего еще можно было требовать от любимой женщины?
Никаких гримас и странностей любви Володька не уважал. Простая пища, по его мнению, была для здоровья полезней любых разносолов. Он был доволен женой.
На третий год безудержной погони за рублем Володька схлестнулся с рыбинспекцией. Каша заварилась такая, что вот-вот пришлось бы сдобрить ее кровью, ибо никакое масло уже не помогало.
Числился в это время Володька сторожем на стройке. Зарплата его была ясно какая — котовы слезы, а не зарплата, да и не брал ее вовсе Сагин; только что расписывался. Время было ему дороже всяких зарплат. Он бы, случись дело, еще и сам приплатил, лишь бы не мешали в главном, в основном занятии. Вся зарплата вмещалась в один удачливый замет плавной сети. Так что пусть теми копейками и дальше пользуются те, кому надо, за ночь Володька, случалось, перекрывал все свое годовое жалованье. Для стажа да для вида держал Сагин в кадрах трудовую книжку.