— Матвей! — оглядываясь гаркает зелёная от злости старушка. — Выйди сюда.
— Оу, мне пора, — посмотрев на часы улыбаюсь и бегу к лифту.
Хихикая тычу в кнопку вызова, развожу руками. Созерцаю вышаркивающего в коридор Матвея. Который... Который больше всего напоминает жертву домашнего насилия. Забитый, зашуганный, не смеющий возразить своей бабке.
— Здоров дед! — заходя в лифт кричу ему. — Как твоё ничего? Ох ты, двери закрылись. Надо же.
Интересные люди. Особенно бабушка. Как только переехал сюда, в квартиру которую мне оставила тётка, к сожалению ныне покойная, так эта бешеная бабушка, вознамерилась женить меня. Дочки, внучки, внучатые племянницы. Внучки и дочки подружек. И все они конечно же самые лучшие, самые умные и страшно хотят перебраться в Москву, где все двери открыты. По их мнению, стоит здесь на улицу выйти, как на тебя миллиард с неба свалится.
Не, не хочу. Не хочу быть как дед Матвей. Я свободен и хочу таким же оставаться. Работа, тихая жизнь, меня всё это устраивает. Ничего менять я не хочу и не стану. Никогда.
И я бы послал бабку в далёкие и нехоженные дали. Но так грубить пожилому человеку, пусть и не совсем адекватному... Не, не могу. Тем более, не могу покрыть её матом. Даже когда она суёт мне в лицо фотку очередной дамочки под сорок. Не работающей, с прицепом.
Я кот, хожу где вздумается и гуляю сам по себе. Так было и так будет. Остальное от лукавого.
****
Закупившись в магазине, тащу пакет наполненный пивными банками, пачками сигарет и закусками. На ходу прикладываюсь к баночке. На светофоре останавливаюсь. Отводя глаза отшагиваю от фыркающей на меня молодой мамаши с коляской. Извиняюсь... Но продолжаю пить, потому что как бы внутри, абсолютно наплевать кто и что обо мне думает.
Зелёный свет. Иду по зебре, и посреди дороги... Свет фар. Визг тормозов. Выброс адреналина в кровь. Закрыв глаза стою, пытаюсь прийти в себя.
— Извините, — выглядывая в окно семёрки, но не BMW, а нашей машинки, мямлит бледный парень. — Тормоза...
— Да сам ты тормоз. Ездить научись. Водятел. Чего вылупился?
Парень прячется обратно, с перепуга нажимает на сигнал...
— В хрен себе бибикни! — переходя кричу ему и обращаюсь к катящей коляску девушке. — Тысяча извинений.
— Хамло, — фыркает она. — Понапиваются, потом матерятся. А ничего что я мать? У меня ребёнок в коляске сидит.
— У меня друг в тюрьме сидит. И что дальше?
— Забулдыга!
— С-с-с... Самая красивая девушка. Хы...
— Извини, — краснеет девушка. — У Димы зубки режутся. Уже неделю, почти не сплю.
— А, так это у вас концерт каждый вечер. Ну, бывает. Я сам таким был. Тоже орал как резаный. Я не помню, мне рассказывали. Знакомы будем. Вечеслав.
— Света. А ты... Ой, поможешь мне коляску занести? И дверь придержишь?
Киваю бегу вперёд. Открываю дверь и кланяясь жестом указываю в подъезд. Улыбаясь смотрю как девушка достаёт сына из коляски, берёт на руки...
Девушка светится, не сама. На неё что-то светит. Она поворачивает голову, замирает.
Бросив пакет бегу к ней. С силой толкаю и слушая её визг падаю. Вывернувшая из-за угла машина, таранит меня. Колесо наезжает на ногу. Страшный удар в спину, темнота...
— Я жив? — стоя в стороне спрашиваю. — Как? Эй, что происходит?
Врезавшаяся в дом, прямо в двери машина, из кустов прижимая к себе ребёнка выбирается плачущая соседка. Из машины выползает пьяная девка. Трясущимися руками достаёт телефон из сумочки. Всхлипывая набирает номер...
— Ты что наделала, курица? — пытаясь успокоить ребёнка спрашивает соседка. — Ты же...
— Дамы, спокойнее. На мне ни царапины. Я счастливый. Но ГАИ всё же...