— Конечно, — смотрит на меня Еления. — Ты умный, гибкий и устойчивый в плане психики. Ты своего не упустишь. Я верю, ты справишься.
— А если нет?
— Тогда клан и я... Тогда мы погибнем, — вздыхает Еления.
— Но я... Да блин, женщины. С такой репутацией, мне только чудо поможет.
— Чудо будет, — шепчет мне в ухо Смерть. — Мы организуем. Правда, Святая?
— Вы хоть понимаете, что всё не так просто? Я другой человек. Моё поведение... Даже если вы дадите мне память этой жертвы, вести себя как оно я не смогу. Это вызовет вопросы. А вопросы...
— Я об этом не подумала, — напрягается Святая.
— Сейчас ты в коме, — улыбается Смерть. — Чтобы убрать вопросы, ты умрёшь.
— Я не хочу! Пока не хочу.
— Ты будешь мёртв пять минут, — успокаивает меня Смерть. — Я даже явлюсь к ним ненадолго, для пущего эффекта. Здесь такое возможно, маги меня видят, когда я этого хочу. А потом, Еления закатит спектакль и оживит тебя. Скажет что услышала молитвы. Сжалилась. Оживила. А поскольку дитя пять минут было в моей власти, с ним случились изменения. Ты, позже, скажешь отцу что был на той стороне. Видел предков, говорил с ними. Стыдно стало. Вот ты и решил, после общения с ними, доказать всем что можешь. Придумаешь что-нибудь, ты у меня умный. Выдашь что-нибудь жутковато красочное. Память у тебя будет. Скажешь что разговаривал с великими, приведёшь пару примеров. Историю в отличии от всего остального ты любил.
— Хорошо. Может и получится. Что по силам? Их у меня...
— Есть, — кивает Еления. — Ты сын патриарха. Самого сильного в клане мага и не слабой ведьмы. Стихия у тебя одна. Но твои задатки.... Генетика очень хорошая. Сил у тебя навалом. Просто надо учиться, возможности у тебя будут. Извини, но это придётся делать самому. Я просто не могу сделать из тебя сверхмощного нагибатора. Но сам ты им стать можешь. Если упорство проявишь.
— Ясно...
— А я кое-что подарю, — кивает Смерть. — Свой поцелуй. Нет, бессмертным тебя это не сделает. Но, здоровья прибавит, негативные эффекты от болезни и диеты снимет. Живучесть повысит. В остальном, ты сам справишься. Главное не сидеть сложа руки. Тогда всё будет.
— Спасибо... Когда идти?
— Сейчас, — разводит руками Еления. — Времени не то чтобы нет, но поспешить всё же стоит Болезнь убивает и без того жалкое тело. Душа уже покинула его. Давно покинула.
— Иди, дитя, — обнимает меня Смерть. — А мы поможем.
— А зачем ты помогаешь мне? Ты же забрать меня хочешь?
— Глупый мальчишка. Я Смерть. Я везде, я всегда. Мне скучно, а ты интересный. Мне нравится общаться с тобой. Поэтому, я помогу. Иди... Святая, давай начинать.
— А...
Смерть ставит меня на ноги. Грубо разворачивает, берёт пальцами за подбородок и целует, в губы.
Поцелуй... Странный. Он горячий и в тоже время обжигающе холодный. От него по телу пробегают волны дрожи. Сознание начинает меркнуть...
Смерть засовывает язык мне в рот, водит им...
— Ах, — отрываясь выдыхает она. — Как же это прекрасно. Когда увидимся в следующий раз...
Что там в следующий раз, уже не слышу. Меня обнимает Еления, обещает что тоже кое-что подарит, целует и... Я падаю. Вниз в темноту...
Некоторое время спустя. Город Опал. Квартал клана Волокита. Ерофей Евгеньевич Волокита.
Стоя на коленях у алтаря, патриарх клана сжимал в руке амулет изображающий серебряное дерево и уже которые сутки не останавливаясь читал молитвы. Он просил, умолял Святую обратить на них внимание и помочь умирающему наследнику выжить.
Мольбы так и оставались без ответа. Статуя Святой Елении, безмолвно наблюдающая за патриархом, никаких знаков не подавала.
— Защитница наша, покровительница, — глядя на прекрасный лик статуи шептал Ерофей. — Помоги, сохрани. Наставь дитя твоё неразумное. Дай знак...
— Не требуй знаков, Ерофей, — входя в молельню и вставая рядом с Ерофеем на колени качает головой женщина в монашеском одеянии.
— Я не требую, сестра Маргарита. Не требую... Просто знать хочу. Слышит меня святая или нет.
— Святая всё слышит, — сжав чётки и складывая руки в молитвенном жесте закрывает глаза монахиня. — Вера твоя, Ерофей — чиста. Ты отец желающий сохранить сына. Молись, и да услышит нас Святая Еления.
— Молюсь... Третьи сутки... А сыну всё хуже и хуже. Я же...
— Не бросит, — шепчет Маргарита. — Не оставит. И знак обязательно подаст. Молись...
Посмотрев на служительницу Елении Ерофей вздыхает. Пытаясь увидеть ответ, переводит взгляд на лик статуи и холодеет от ужаса. По щекам мраморной статуи, катятся кровавые слёзы. Лик её темнеет и вместо улыбки выражает скорбь. В молельне холодает, стены покрываются инеем. Свечи вспыхивают и угасают.