— Клятый радикулит, совсем замучал изверг. Надо же, больше трех секунд возился. Старею, однако, старею, — на ходу причитал он. Поравнявшись со мной, уже обращаясь ко мне, продолжил. — Как там эти желторотики, из ваших, говорят… Понял, краб, как надо? Прямые руки и нормальный скил решают все!
В ответ я смог только очень быстро и очень мелко закивать головой. Саныч прошаркал до дверей и скрылся в них. Я же медленно поднял руку и поставил отвалившуюся челюсть на место, а то самостоятельно рот закрываться не хотел. Вот что это сейчас было? У меня такое чувство, что меня макнули головой в дерьмо, причем с чувством и всем прилежанием. А самое главное, настолько глубоко меня в него макнули, что даже пятки не выглядывают. Потом достали и еще раз макнули. Где Карфаер достал этого деда? Такое вытворять, имея всего лишь восемьдесят третий уровень… У меня слов нет — одни выражения, причем все матерные.
— Чего стоим? О чем мечтаем? — раздался из динамиков ехидный голос. — Тренироваться будем, или как?
После этого представления я до самого вечера молча сносил все подколки старика, и когда подошло вечернее время отдыха, быстро переодевшись, бегом направился в магазин, и буквально через пятнадцать минут стоял снова перед дверями в зал управления полигоном. Войдя в помещение, застал Саныча еще за пультом и, слегка прокашлявшись, привлек его внимание.
— Чего? — не поворачивая головы, спросил Саныч.
— Тут я, это… — начал мямлить я. Уж очень сильно был поражен демонстрацией умений Саныча, но, спохватившись, продолжил уже нормальным голосом. — Саныч, прости идиота, ляпнул не подумав, загордился скоростью своего развития. У меня тут два литра извинений и пару килограмм закуски к извинению.
Для большей убедительности даже потряс означенными продуктами в своих руках. Саныч развернулся, смерил меня и мою ношу оценивающим взглядом, тяжело вздохнул и молвил:
— Эх, молодежь. Учишь их, учишь, а ума не добавляется. Кто же ходит извиняться всего с двумя литрами?! Пускай даже Альваса.
Достав откуда-то снизу два пустых стакана и протерев их пальцем, призывно махнул рукой. В двух словах, простили меня на третьем литре, оказалось, что у Саныча в загашнике еще пятилитровая фляга с пойлом стоит. В итоге часа через два мы уже хорошенько наклюкавшиеся пели песни. Правда, каждый свою. Но зато хором и в обнимку.
— Саныч, ну вот объясни мне, как ты умудрился все вот это провернуть?
— Что это?
— Ну, вот это, — я рукой изобразил в воздухе непонятную фигуру. — Это же у тебя должны быть запредельные параметры.
— Параметры херня! — махнул он на меня рукой, слегка покачиваясь. — Хотя нет, параметры не фигня, но не самое важное.
— А что важное?
— Важное — это навыки и умения. Чем выше навык, тем шире список умений, или как вы говорите, скилов. И тем выше предел их развития. Давай еще по полтинничку, — прервал он свои размышления, разливая новую порцию. После того как мы выпили, он продолжил. — Вот на полигоне я показал связку из ряда умений. Комплект усилений на характеристики, пару умений из акробатики и несколько из стрелковых. Суть в том, что я за свои… В общем, за много лет, развил их практически до максимального значения. Характеристики дают базу для этого, и от них зависит, насколько сильный откат будет. А, совсем забыл. Некоторые умения становятся доступны, только если твое тело сможет вынести такую нагрузку.
— Ого! А чего ты тогда с такими умениями и знаниями сидишь тут?
— Знаешь, малой, устал. Просто по-человечески устал. Надоело бегать туда-сюда, спасать задницы всяких придурков, отстреливать мутантов. Устал от всех этих склок, интриг, экспериментов. В общем, доживаю остаток своих дней.
— Не понял, Саныч, ты же можешь тут заработать себе еще репликации.
— Ты что, малой, думаешь, у меня нет в запасе разрешений на репликацию? Да у меня их еще дохренища! В этом-то и вся проблема, — завелся Саныч, постепенно повышая голос и практически переходя на крик. — Да этот гребаный Сервер не отпускает меня! Я уже и уровни себе срезал и чего только не творил, а вот хрен там. Только если умру естественной смертью, тогда аннулируются мои разрешения на репликацию. А я устал, просто устал жить и в последний раз прощаться со многими родными и друзьями.
На последней фразе Саныч уже успокоился и перешел на нормальный голос. Налив два полных стакана, он протянул один из них мне, и мы в полной тишине залпом осушили их. Меня аж любопытство съедает, сколько же он уже живет, раз ему все так осточертело. Пытаясь собрать мозги в кучу, я уже хотел было задать этот вопрос ему, но последняя порция алкоголя ударила в голову, и мир вокруг просто потух. Утром проснулся на том же месте. Саныча в округе не наблюдал, как и последствий нашей пьянки. Встав и размяв затекшие мышцы, уже собирался выходить, когда появился Саныч. Свеженький, бодренький, как будто полночи не заливался спиртным вместе со мной.