После разговора с принцем меня отвели в такую же пышно обставленную комнату — здесь мне предстояло жить и работать. Когда слуги вышли, я высунулась в окно и увидела огромный сад с фигурно подстриженными липами, статуи на подъездной дорожке и часть дворца. Сбежать не получится. Слишком много крепких мужчин в темно-синей форме было в саду, и я понимала, что они пустят свои ружья в ход.
Да, в вопросах безопасности его высочество не полагался на авось.
Ну хорошо, свободы у меня нет. А что же все-таки есть?
Есть принц, которому не хочется заграничных походов и завоеваний. Причем настолько, что он готов убить собственного отца. Не переубедить, не уговорить — именно убить. А это могло значить, что его высочество не такой пацифист, каким хочет казаться. И он не рассказал мне даже малую часть правды.
Есть еще и король. Который знает, что не пользуется любовью и уважением — иначе зачем вообще устраивать для себя магическую защиту. Только если ты понимаешь, что на тебя будут покушаться. Возможно, такие покушения уже были. Интересно, есть ли такая же защита у самого Генриха?
И вот что с этим делать?
Вздохнув, я отошла от окна и, сев на краешек кровати, подумала, что эту комнату обставляли для женщины. Бело-розовый пушистый ковер на полу, белоснежный шкаф в углу, кресла, обитые цветастым нежным шелком — все говорило о том, что тут должна жить принцесса, а не Людмила Захарова, психолог по образованию и ведьма по призванию.
Как они вообще поняли, что я ведьма? Прочитали табличку на двери моего офиса, впечатлились колодами карт, хрустальными шарами и связками сушеных трав и цветов?
А если потребуют, чтобы я доказала свое могущество? Вдруг скажут: а ну-ка, наколдуй прыщи или там расстройство желудка? И тут же палач рядом, топориком этак небрежно помахивает, готовится пустить его в ход. Ну ладно, расстройство я в таком случае изображу в лучшем виде…
Мне захотелось расплакаться. Лучше бы я пошла воспитательницей в детский сад! Вряд ли кому-то из другого мира понадобилась бы женщина, способная читать «Колобка» и лепить осенние поделки. Меня бы точно никто не похитил.
Ладно. Надо поискать способ связаться с королем и рассказать ему о планах сына. Конечно, его величество мне не поверит. А мне нечем будет подтвердить ни свою магию, ни свои слова.
Принц придаст лицу невинный вид и скажет, что сумасшедшая пытается его оклеветать. С учетом того, что я ничего не знаю об этом мире, сумасшедшая из меня выйдет — просто загляденье. Король лишь махнет рукой, а меня… правильно. Прикопают в саду.
Кажется, этот финал поджидал меня везде, куда ни ткни.
Я вздохнула, подошла к зеркалу. Да, выгляжу неважно. Растрепанная, усталая, с синяками под глазами. И расчески нет, чтобы привести себя в порядок хоть чуть-чуть. Впрочем, открыв один из ящичков туалетного столика, я обнаружила и расческу, и множество баночек и кисточек с местной косметикой, и настроение потихоньку стало улучшаться.
В причесанной голове и мысли аккуратнее, что ли…
Я не сразу поняла, что случилось с зеркалом. Вроде бы только что в нем было мое лицо: кареглазое, улыбчивое, с привычным загадочным выражением. Маска, которую я привыкла носить.
И вдруг его не стало. Отражение изменилось, и я увидела ту комнату, в которой мог бы страдать какой-нибудь очередной узник замка Иф. Темные стены, заросшие грязью и паутиной, топчан, застеленный потертым и заплатанным одеялом, крошечное окошко у самого потолка, от которого не свет, а только издевательство. В тот же миг прямо передо мной возник…
— Генрих? — оторопело спросила я. Человек, который с испуганной надеждой смотрел на меня, был копией того принца, который приволок меня в этот мир. Но откуда у него клочковатая борода, растрепанные отросшие волосы и совершенно убогое тряпье вместо одежды.
— Вы меня узнали? — ахнул человек. — Слава всем святым! — он прижал ладони к зеркалу и взмолился: — Спасите меня!
— Генрих… вы что там делаете? — удивилась я. — Что с вами?
— Спасите меня! — повторил принц. — Вы… вы можете! Вы великая волшебница, если зеркало ожило рядом с вами!
— Подождите! — я вскинула руку. — Что вы там делаете? Как вы туда попали?
— Не верьте моему двойнику, — прошептал Генрих. — Он занял мое место… он заточил меня в зеркале своей магией. Не верьте ни единому его слову!
Ничего ж себе… Я машинально провела расческой по волосам. То есть, настоящий принц Генрих томится в заточении, а его двойник неплохо устроился во дворце. И лже-Генрих, к тому же, умеет колдовать.
Это было плохо. Очень плохо.