- Господин сказал мне, что по твоей просьбе я назначен на должность надсмотрщика плантации. - Его морщинистое смуглое лицо осветила радостная улыбка. - Я в долгу перед тобой.
Паг церемонно поклонился ему в ответ и сдержанно произнес:
- Ни о каком долге не может быть и речи. Я замолвил за тебя слово, потому что уверен, что лучшего начальника над рабами господину не найти. Ты не станешь измываться над невольниками, как Ногаму, и плантация будет приносить больший доход.
Чогана обнажил в улыбке желтоватые зубы, покрытые коричневыми пятнами от жевания орешков татин. Обладавшие слабым наркотическим действием, они в изобилии произрастали на болотистой почве плантации, и почти все невольники постоянно жевали их. Паг, как и большинство мидкемян, не перенял этой привычки у рабов-цурани, хотя те и уверяли, что под воздействием сока татин мысли в голове проясняются, чувство голода отступает, работа кажется менее тяжелой, а жизнь вполне сносной. Паг не мог бы с точностью сказать, почему именно он избегал искать забвения в безвредном наркотике татин. Возможно, для него это означало бы полную капитуляцию перед немилосердной судьбой, которую он все еще надеялся изменить.
Сузив черные глаза, Чогана взглянул в сторону многочисленных хозяйственных построек, занимавших центральную часть поляны, на которой был разбит лагерь. С самого рассвета все они опустели. Лишь в поварне суетились кухарки, да в отдалении, у дома Хокану, несли вахту два стража в синих доспехах. Издалека, с болот, доносился стук топоров.
- Когда я был еще совсем мал, - начал раб, - и жил на ферме отца в Зетаке, у меня обнаружился некий дар. Меня подвергли испытанию и объявили, что никакими особыми способностями я не обладаю. - Он лукаво усмехнулся. Паг не вполне понял смысл его слов, но слушал не перебивая. - И стал я фермером, как и мой родитель. Но талант мой остался при мне. Порой мне случается видеть будущее. Я умею предсказывать грядущие события, Паг! Ко мне стали приходить люди из окрестных деревень. По большей части это были бедные крестьяне. Они спрашивали у меня совета о своих делах. Но я был молод и глуп и говорил им правду, требуя за это щедрых подношений. Потом мне стало совестно запрашивать так много, и я довольствовался тем, что они могли предложить. Но люди уходили от меня расстроенные, обозленные и разочарованные. - Чогана снова усмехнулся и спросил: - А знаешь почему? - Паг помотал головой. - Только через много лет я понял, что все они приходили ко мне вовсе не для того, чтобы узнать правду, а чтобы я сказал им то, что они желали услышать. - Паг рассмеялся. Чогана, кивнув, продолжал: - И тогда я притворился, что утратил свой дар. Мало-помалу люди перестали обращаться ко мне за советами. Но на самом-то деле талант мой никуда не исчез, Паг! И я по-прежнему могу иногда предсказывать будущее. Я знаю кое-что из того, что ожидает тебя, Паг. И я хочу рассказать тебе об этом, прежде чем мы с тобой расстанемся навек! Слушай же! Мне суждено умереть в этом лагере, но твоя судьба сложится совсем по-иному. Ты хочешь, чтобы я продолжал? - Паг снова кивнул. - Ты наделен огромной силой, - торжественно произнес невольник. - Но что это за сила и чему она послужит, мне неведомо.
Зная о странном отношении цурани ко всем, кто так или иначе соприкасался с любыми проявлениями магии и волшебства, Паг не на шутку испугался, что в лагере прознают о его прежнем ремесле чародея. Большинство невольников считали его всего лишь бывшим мастеровым или слугой, и только немногие знали, что на родине он был приближен ко двору знатного вельможи и носил титул сквайра.
Чогана закрыл глаза и продолжал нараспев, покачиваясь в такт своим словам:
- Однажды я увидел тебя во сне, Паг. Ты стоял на вершине огромной башни. Там же находился и твой заклятый враг, которого тебе предстояло одолеть. Он был силен и очень опасен. - Открыв глаза, раб не мигая взглянул на Пага. Во взгляде его читались надежда и сострадание. - Мне не удалось до конца разгадать значение этого сна. Но я совершенно уверен в одном: прежде чем ты взберешься на эту башню и вступишь в единоборство с врагом, ты должен будешь отыскать свой уал, то главное, что составляет основу твоего существа, средоточие мира, покоя и силы. Стоит тебе найти его и утвердиться в нем, и ты будешь спасен. Никакое зло больше не коснется тебя, никто на свете не сможет причинить тебе вред. Плоть твоя по-прежнему останется уязвимой. Ты можешь быть ранен, можешь погибнуть, но ничто не пошатнет оснований, на которых зиждется твоя душа. Ищи, Паг! Ищи упорно и неутомимо. Ведь немногим из живущих дано найти свой уал. Чогана помолчал и, кивнув Пагу, поднялся на ноги. - Вам пора в путь. Пойдем-ка разбудим Лори.
У входа в барак Паг замедлил шаги и обернулся к Чогане.
- Спасибо тебе, - сказал он. - Но мне хотелось бы узнать, кто тот страшный враг, который находился на вершине башни вместе со мной и которого мне, если верить твоим словам, предстоит одолеть? Ты успел разглядеть его? На кого он был похож?
Чогана засмеялся и склонил голову набок.
- О да, я его видел. - Взбираясь по ступеням крыльца, он продолжал негромко посмеиваться. - Он очень походил на тебя. Паг. - Раб прищурился и окинул юношу насмешливо-добродушным взглядом. - Ведь это был ты сам!
Паг и Лори сидели на ступенях храма. Поодаль прохаживались шестеро вооруженных воинов. Путь до города оказался долгим и утомительным. Знатные и богатые цурани обычно передвигались в повозках, запряженных шестиногими нидра. Остальным приходилось преодолевать любые расстояния пешком. В числе последних, разумеется, оказались и Паг с Лори. Они молча разглядывали носилки, в которых восседали вельможные цурани. Тягловой силой для них служили быстроногие рабы, задыхавшиеся от зноя и тяжести своей ноши. По лицам их струился пот. Мидкемянам никогда прежде не случалось видеть ничего подобного.
Перед отправлением в путь обоим юношам были выданы темно-серые невольничьи балахоны. В лагере они привыкли обходиться набедренными повязками, но нечего было и помышлять о том, чтобы появиться в подобном виде на улицах большого города. Цурани придавали большое значение скромности в одежде и соблюдению внешних приличий.
Выйдя за пределы лагеря, они долго двигались по узкой пыльной дороге вдоль берега Залива Битв. Залив казался огромным, как море. Даже с гребней высоких холмов, на которые то и дело взбегала дорога, Пагу не удалось разглядеть его противоположного берега. Через несколько дней путники достигли обширных пастбищ и вскоре вышли на противоположную сторону Залива Битв. Но на этом их путь не закончился. Отряду потребовалось еще пять дней, чтобы достичь города Джамара.