— Поклонников? — чуть хмуро переспросил мальчик, которому по возрасту ещё рано думать о поклонницах, а потому опрометчиво спрашивать о них прямо.
— Произошедшее в подземельях между тобой и Квирреллом — это большой секрет. Ну… Естественно, — трогая красную бабочку-бантик, — вся школа об этом знает, — разведя руками.
Мальчик улыбнулся юмору и тому, что теперь, как взрослый, видел подтекст, согласно которому кое-какой директор, не будем тыкать пальцами, поспособствовал пожару слухов. Неловкую паузу вновь скрасил Альбус:
— А-а, вижу, твой друг Рон освободил тебя от необходимости открывать шоколадную лягушку, — вертя пустую коробочку от этой волшебной сладости.
— Рон был тут? Он в порядке? А Гермиона? — вполне искренне волнуясь за друзей-детей, зачастил Гарри-Грегарр, ещё ранее во снах смирившись с тем, что придётся водиться с мелкими, и заранее став считать их своими падаванами.
— Прекрасно, — успокаивающе подняв руки. — Они оба в полном порядке.
Мальчик искренне улыбнулся, открыто переживая и оставляя на поверхности только то, что должно быть присуще ребёнку. Правдоруб — это мимо Поттера, которому Распределяющая шляпа заслуженно предлагала выбрать поступление на факультет Слизерин как альтернативу Гриффиндору.
— А что с камнем случилось? Я отлично теперь без очков вижу, профессор Дамблдор… — сразу вывалив заботу и в лучших традициях гранд-мастера Ордена Джедаев подвесив недосказанность.
— Не волнуйся, мальчик. Камень уничтожен. Он был поистине чудесным и сделал подарок тебе на прощанье, — заговорщически улыбнувшись и подмигнув. А дальше директор на голубом глазу выдал детскую сказочку, умело жонглируя смыслами: — Мы с Николосом, моим другом, поболтали и поняли, что так будет лучше. Для всех.
— Значит, Фламмель умрёт, да? — слегка расстроившись тому, что может не успеть пообщаться с этим, безусловно, великим обманщиком.
Дамблдор неторопливо сел на краешек кровати рядом с Гарри.
— У него достаточно эликсира, чтобы привести свои дела в порядок. Потом да, он умрёт, — поясняя и внимательно вглядываясь в лицо мальчика да прислушиваясь к своим ощущениям на его счёт, для чего и подсел вплотную. Директор хотел точно узнать, удалось ли. — Как думаешь, шрам тоже исцелился? — беря мальчишескую руку с забинтованной кистью, но имея в виду совсем другой шрам.
— Вроде не болит, — ответил Гарри-Грегарр, позволяя директору ловко избавить его от лишних тряпок на руке.
Словно опомнившись, он другой рукой содрал пластырь со лба и потрогал зигзаг-молнию.
— Он уменьшился, профессор! — радостно известил отрок.
— Слава Магии, мальчик, слава Магии, — искренне заулыбался директор, явственно став лучиться в Силе довольством и облегчением.
— А как камень попал ко мне, сэр? — полюбопытствовал мальчик, больше не чувствуя ментального прикосновения.
— А-а… — поучительно подняв палец. — Человек, который хочет просто найти камень, находит его. Но в корыстных целях его никому не найти.
Дамблдор заговорщически наклонился и проникновенно глянул из-за очков:
— Это одна из моих самых блестящих идей, — похвастался мудрый старец, действительно больше не ощущая от печально знаменитого шрама никаких тёмных эманаций. — И между нами, Гарри, это кое о чём говорит, — авторитетно покивал Дамблдор улыбающемуся мальчику.
Гарри-Грегарр сходу спросил о важном:
— Это значит, если камня больше нет, Воландеморт, — специально называя его без выделения аристократичной «де», — никогда уже не сможет вернуться?
— Эх… Боюсь, что… есть другие пути, по которым он сможет вернуться, — нахмурившись и опечалившись, произнёс Дамблдор, дабы мальчик не расслаблялся раньше времени.
Солнечное настроение Поттера закрыли тучи — от него так просто не отстанут! Как бы вовсе не насели на шею, свесив ноженьки.
— Гарри, знаешь, почему профессор Квиррелл не смог вынести твоих прикосновений? — директор сам затронул тему, которая витала в уме мальчика, когда маг считывал его поверхностные мысли.
Поттер помотал головой, точным знанием не обладая и совершенно не думая, что ему прямо тут выдадут формулу соответствующего заклинания.
— Причина в твоей матери. Она принесла себя в жертву ради тебя, а такие поступки оставляют след. Этот след нельзя увидеть. Он живёт глубоко в тебе.
— Что же это? — желая знать интерпретацию пресветлого манипулятора.
— Любовь, Гарри. Любовь, — улыбчиво повторил директор. И прикоснулся рукой к голове, по-дедовски поощряя и магическим сканированием окончательно убеждаясь, что мальчик теперь не является живым хоркруксом. Самое страшное позади! Как тут не излучать радость и любовь?