В последние годы ситуация с “магической” частью выступления становилась всё хуже и хуже. Люди освистывали меня, стоило лишь мне вступить на подмостки. В последний раз кто-то из публики кинул в меня подгнивший помидор. Целились они явно метко, попав в самый центр только что купленного трико. Всё это сопровождалось хохотом и освистываниям. Варравар был в ярости, которая почему-то не распространилась дальше моей палатки. Я перевела взгляд на своё потемневшее запястье и натянула рукав платья по самую кисть. Будь у меня настоящая магия, то я бы превратила этих остолопов с ослиными рожами в жирных кабанов.
Я усмехнулась и соскочила с повозки, направившись в сторону большого шатра – надо всё-таки найти Вэй и извиниться, а то правда нехорошо получилось. Обогнув две повозки, я задержалась у последней с припасами и стащила оттуда несколько груш и кусочек яблочного пирога, как раз такие и любила Вэй.
Спрятав съестное во внутренний карман рукава, я быстрым шагом двинулась дальше, приветственно кивая знакомым артистами. По меркам Мирафелла наш театр был вполне большим: помимо просторного шатра для публики у нас было четыре повозки, восемь лошадей и около десяти человек в труппе. Я хмыкнула, несомненно, у Варравара где-то припрятан мешочек с золотыми, бьюсь об заклад он прячет его в своей лохматой бороде. Ну, а нашего жалования еле хватает на то, чтобы обновить костюмы, да отложить пару монет на чёрный день.
Проходя мимо жонглёров в масках, я спросила их не видели они Вэй, а заодно сделала с ними пару глотков обжигающей жидкости из небольшой кожаной фляги, которую они стянули у Маджифуоко.
– Ну что, ведьмочка, я слышал, что Варравар решил тебя подвинуть, – зашёлся смехом один из них.
– Дубина, она ж тебя сейчас в порошок сотрёт, – подхватил другой. – Госпожа Ведьма, не слушайте этого оболтуса, его дражайшая мамаша слишком сильно качала его в детстве и по слухам приложила его пару раз о стену.
– Ты за языком следи-то, шут гороховый.
– Я не шут, а гистрион.
– Лучше скажи мне, туговат ли ты на ухо или на ум?
У меня совершенно не было желания слушать их перепалку:
– Если ещё хоть раз я услышу слово про меня или Вэй то, клянусь всеми чертями Бериала, что найду способ превратить вас обоих в двух уродливых жаб. А, судя по вашим пропитым рожам, не найдётся ни одной несчастной, которая бы захотела вас поцеловать.
Быстрым шагом я скрылась за повозкой. Как же мне надоели эти шутки. Когда-то более мягкие, а порой и совсем грубые, но не проходит и дня, чтобы я не выслушала колкость в свою сторону. Во рту стало горько. Варравар говорит, что у меня удивительный дар. Заметь он, что швыряние в меня помидоров приносит больше денег, то также бы назвал это моей уникальной способностью. А разве может такой дар пропадать? Что-то сегодня я совсем злая, словно гусыня. Только и делаю, что щипаю всех, кто попадается под горячую руку. Наверняка это из-за выступления Вэй.
Погрузившись в свои размышление, я и не заметила, как споткнулась об оставленный реквизит Маджифуоко, полетев прямо на влажную землю. Во рту появился неприятный металлический привкус, словно я лизнула колесо повозки.
– Опять в облаках витаешь? – Маджифуоко протянул руку.
– Есть такое, – я взялась за его перепачканную в саже шершавую ладонь и встала, отряхивая подол платья. – Ты не видел Вэй?
Маджифуоко взглянул мне под ноги, и под его глазами появились морщинки. Он хитро улыбнулся и, наклонившись, поднял грушу, протягивая её обратно мне. Я посмотрела по сторонам и, убедившись, что за нами никто не следит, быстро убрала её в карман. Тогда Маджифуоко присел рядом со своей повозкой и указал мне на бочку. Я устроилась так, чтобы платье не задевало грязевую лужу под ногами.
– Как раз только от неё и шел, – он потянулся к старому кисету. – Ну, рассказывай.
Мне стало совсем неловко от того, как я поступила с ней.
– Мы с ней говорили о магии.
– Не слышу, – Маджифуоко приложил ладонь к уху и наклонился ко мне. – Повтори-ка погромче.
– Она не захотела меня слушать, – я слегка повысила голос, но так, чтобы другие не могли услышать.
– А? – Маджифуоко ткнул пальцем в ухо, будто пытаясь выбить оттуда пробку. – Пожалей старика, громче, громче.