Одни забавлялись кеглями, катая вместо шаров арбузы. Взамен кеглей они ставили пустые бутылки из-под пива. Другие играли в карты с первым помощником. Третьи загорали на солнышке.
Боцман, выпивший чересчур много пива, висел на вантах, как рубашка, развешенная для просушки, и спал, сладко похрапывая. Рулевой заснул, привалившись к рулевому колесу. Неуправляемый корабль мотало то туда, то сюда. Но это никого не волновало.
Корабль мог бы вообще заплыть неведомо куда, если бы из своей каюты время от времени не выходил капитан. Он выправлял курс корабля, расталкивал спящего рулевого и уходил обратно. Через некоторое время все снова разлаживалось.
Как ни странно, несмотря на весь этот беспорядок, корабль потихоньку подвигался в сторону Яфрики. Об этом я мог судить по компасу, звездам и солнцу, а также картам, разложенным на столе в капитанской рубке.
Нет! Я все-таки не прав!
На корабле довольно усердно работали старший механик, машинист и кочегары. Если бы не они, вы сами понимаете, корабль вообще бы не двигался.
Правда, и на этих членов команды иногда находили приступы лени. Тогда капитан собирал матросов и приказывал им ставить паруса. Охая и зевая, матросы расползались по вантам. Спустя какие-нибудь час-полтора паруса были поставлены. Ветер надувал их, и мы двигались без помощи пара и электричества.
Это в том случае, конечно, если был ветер. Если его не было, мы терпеливо стояли на месте и ожидали, пока появится ветер или проспятся машинист с кочегарами.
Капитану я понравился. В те часы, когда капитан не спал, не ел и не курил трубку, он учил меня разным морским наукам.
Понемногу я стал привыкать к таким замысловатым вещам, как "лоция", "навигация", "астрономия" и "механика".
Учился вместе со мной и Пип, который удивительно быстро все запоминал.
Хандрила в ветреную погоду быстро забирался по вантам высоко на мачты и ставил там самые верхние паруса. Забраться наверх ему ничего не стоило. Завязывать и развязывать узлы, при его когтях, тоже было нетрудно. Постепенно он стал работать с охотой и заслужил уважение капитана. А матросы стали сваливать на Хандрилу самую трудную работу.
Когда "Тарарабумбия" шла под парами или лежала в дрейфе, кот спал и накапливал энергию.
Угадай, Пип и Фунтик тоже неплохо справлялись со своей работой. В свободное время мы слушали разные морские истории. Рассказывали их капитан и кокша, которую мы полюбили, несмотря на ее ворчливость.
По вечерам мы любовались закатом и смотрели, как резвятся дельфины и проносятся над водой летающие рыбки.
Так потихоньку мы плыли в Яфрику. Плыли, пока не случилось одно событие.
Справа по борту "Барракуда"!
В ясный солнечный день, когда механик, машинист и кочегары спали, а "Тарарабумбия" еле тащилась на чуть трепещущих парусах, из наблюдательной бочки на фокмачте раздался крик:
- Справа по борту неизвестное судно!
Это кричал Хандрила, который забрался в бочку, чтобы расправиться там с пойманной в камбузе мышью.
Судно - так судно! Идет себе и идет! На корабле никто и ухом не повел.
Только мы с Угадаем побежали на капитанский мостик - поглядеть на корабль в подзорную трубу.
Я приложил трубу к глазам. Угадай вилял хвостом, дожидаясь своей очереди.
Сначала я ничего особенного не увидел. Корабль был далеко. Даже в подзорную трубу можно было разобрать только, что это парусник.
Ветер посвежел. Корабль наш прибавил ходу.
Угадай внезапно насторожился и стал усиленно втягивать носом воздух.
- Что с тобой, Угадаюшка? - спросил я.
- Подозрительные запахи! - ответил Угадай.
- А чем пахнет? - поинтересовался я.
- Порохом, портвейном, портянками и пистолетами! - ответил Угадай. Это не мирный корабль!
- Это, наверное, пираты! - догадался я.
Я кое-что читал про пиратов в приключенческих книжках. Запахи были самые настоящие пиратские.
- Давай объявим тревогу! - сказал Угадай. - Я побегу к сирене, а ты буди капитана!
Мгновение спустя Угадай крутил зубами ручку корабельной сирены.
Долгий противный вой понесся над морем. Матросы продрали глаза и стали потихоньку подниматься с наложенных мест.
Разбудить капитана оказалось не так просто. Я и кричал ему в ухо, и щекотал под мышками. Даже сирена на него не действовала!
Помог Хандрила, спустившийся к тому времени с фок-мачты. Он догадался сунуть в ноздрю капитану кончик своего хвоста. Раздался оглушительный чих, и капитан уселся на полу.
- Что такое? В чем дело? - рассердился капитан. - Разве ужин готов?
- Какой ужин! К нам приближаются пираты! - воскликнул я.
- Что еще за пираты? - недовольно произнес капитан. - Ах, морские разбойники? - вдруг дошло до него. - Тогда другое дело! Почему вы решили, что это пираты?
Вместо объяснения я отдал капитану подзорную трубу. А сам примостился так, чтобы и мне было что-то видно.
Чем дольше капитан глядел в трубу, тем больше хмурился. В мой краешек трубы я увидел парусник, шедший прямо на нас. Видны были и несколько мелких судешынек, шедших гуськом, или, как говорят моряки, в кильватер.
Да! Это в самом деле был пиратский корабль! Даже не корабль, а целая флотилия.
Впереди шел пиратский флагман, под грозным названием "Барракуда". За ним следовали виноносец "Акулий глаз" и винный тральщик "Гром и молния".
Пираты были горькими пьяницами. Поэтому виноносец должен был везти за ними большой запас вина.
Винный тральщик выуживал сетями выброшенные пиратами за борт пустые бутылки, бочки, фляги и графины.
Корпус пиратского флагмана "Барракуда" был выкрашен в красную краску. Паруса были черными. На них белой краской нарисован череп со скрещенными костями. На носу корабля были изображены глаза, придававшие судну сходство с каким-то свирепым живым существом. Это было и страшно и красиво.
Ветер стал еще свежее. "Барракуда" шла к нам на всех парусах. Белые буруны кипели по обеим сторонам флагмана.
Теперь мы могли видеть пиратский корабль невооруженным глазом.
У бортов стояли пираты. В зубах у них были кинжалы, в руках сабли. За поясом - по паре пистолетов. В ушах и носу у многих разбойников были продеты большие медные кольца, блестевшие на солнце. Сверкали на солнце и зубы пиратов, сделанные из чистого золота и настоящей нержавеющей стали.
На носу корабля сидел, положив ногу на ногу, пиратский капитан. Это был здоровенный детина нахального вида. Голова его была повязана красным платком, в зубах - большая трубка. Капитан издали грозил нам кулаком.
Скоро до нас донеслись слова песни, которую хором пели пираты:
Мы храбрецы,
Отважные пираты!
Мы ненавидим
Лежебок и сонь!
Хоть на штанах
У нас одни заплаты,
Зато в сердцах
У нас горит огонь!
Пока корабли сближались, наш капитан сумел коекак подготовить корабль к обороне.
Борта и поручни корабля моряки намазали салом, чтобы руки пиратов скользили и им трудно было зацепиться. На палубе были устроены баррикады из старых ящиков и бочек, за которыми прятались приготовившиеся к бою матросы.
Сам капитан отправился в трюм искать среди арбузов какую-то старую пушку.
Наконец корабли сблизились и стукнулись бортами.
На абордаж!
- На абордаж! - скомандовал пиратский капитан, выстрелил в воздух сразу из двух пистолетов и первым прыгнул на палубу. За ним кинулись остальные пираты.
- Барракуда! Каррамба! Рибабаба! Бабариба! - вопили пираты, бросаясь в рукопашную схватку с нашими матросами.
"Тарарабумбия! Бей врага!" - слышался боевой клич команды нашего корабля.
Гром, треск, свист, вопли дерущихся, выстрелы, лязг сабель... Все это сливалось в такой неописуемый звук, что ничего невозможно было разобрать. Пороховой дым застилал небо.