– Неужели вам не холодн-ддн-н-о на такой высот-тт-е! – спросил он, лязгая зубами.
– А ты разве замерз? – тут же встрепенулся Корак.
– Чего зр-рр-я спрашиваешь? Ведь на нем нет ни одного пер-ррышка, – откликнулась Кора. – Он голый, как наши птенцы, когда они только-только вылупляются из яиц!
– Пожалуй, пр-рр-идется посадить мальчишку в наше запасное гнездо, котор-рр-ое мы в этом году не заняли, – прокаркал Корак. – Там должно быть ему теплее, чем на ветке беррезы. – И, обращаясь к Тимке, продолжал: – Пр-рр-идется тебе слезть с нашего дер-рр-ева и взобр-бр-брр-аться на соседнее. Согр-грр-еешься, кстати, по пути.
Тимке пришлось немало потрудиться, спускаясь с большой березы. Но после пережитого страха быть сброшенным с ветки ему все было нипочем; он смело преодолел все участки голого ствола, где спускаясь на животе, где подтягиваясь на руках.
Когда наконец Тимка спрыгнул вниз и ноги утонули во влажных прошлогодних березовых листьях, в лесу была весна, под березами расстилались большие проталины. Кое-где на окраинах лесных полянок еще лежал снег и искрился на солнце, как крупный сахарный песок. А на пригретых солнцем местах уже торчали, как ежовые иглы, острые зеленые травинки. Тимка с удовольствием рысцой заспешил за Кораком, который медленно летел между березами.
– Давай-ка кар-рр-абкайся сюда, – прокаркал сверху Корак, сев на одну из берез.
У подножия этой огромной березы Тимка увидел россыпь весенних подснежников.
«А в лесу-то апрель», – подумал он.
– Ну и не апр-рр-ель еще! Карр! Совсем еще марр-рр-рт! – по правил его ворон, и Тимка даже не удивился; он уже привык, что в этом царстве Хранителя Вита другие иногда читали его мысли.
Подгоняемый желанием скорее отдохнуть, Тимка вскарабкался на высоченную березу и оказался у старого гнезда. Оно не выглядело обжитым, но в середине его сохранилось с прошлого года аккуратно выстланное шерстыо углубление. «Наверное, пришлось потрудиться не один день Коре и Кораку, чтобы натаскать такое количество шерстинок!»
Гнездо было большое и прочное. Тимка не задумываясь уселся в него и оказался будто в большой войлочной шляпе. Корак сел рядом на край гнезда и прикрыл его своим большим теплым крылом. Тимка и сам не заметил, как заснул…
И снится Тимке сон. Его руки покрываются перьями, и вот они уже превратились в огромные черные крылья, с таким же металлическим отливом, как у Корака. Вся голова и его курносый конопатый нос вытянулись в длинный черный острый клюв. Он уже не лежит в теплом гнезде, а со свистом рассекает весенний воздух высоко в поднебесье.
«Эх, как все хор-ррошо! Как прр-риятно быть ворр-рр-роном! Жаль только, придется теперь всю жизнь питаться падалью…» – с огорчением подумалось Тимке во сне.
– Вставай! Каа! Крааа! – услышал Тимка сквозь сон. – Вставай! Порра лететь на охоту!
Тимка открыл глаза и обнаружил себя сидящим в старом вороновом гнезде у вершины березы. На ней и на соседних березах появились листочки. Выло раннее весеннее утро, чуть забрезжил рассвет. Рядом оправлял перья Корак, приговаривая:
– Скорее! Скорее! Пока доберемся до места, солнце уже встанет! Тимка посмотрел на свои руки – слава богу, хоть перьев нет на них! Для верности он провел рукой по лицу и потрогал свой нос: опять все в порядке, нет клюва.
«Ну вот и придется познакомиться с падалью», – мелькнуло у него в голове.
– Я полечу напр-рр-ямик, – продолжал Корах, – а тебе пр-рридется идти пешком. Не бойся, я тебя не упущу из виду и пок-ккажу дор-рр-огу. Мы пр-рр-ойдем лес в сторрону восхода солнца, потом будет небольшая рр-речка с лесистыми берегами. Там мы и будем охотиться. Запомни: поляны с небольшими бер-рр-езами… с небольшими берр-ррезами…
На берегу реки оказались большие поляны, наверное оставшиеся от недавней вырубки. Молодые березки тут и там качали своими нежными ветками с только что распустившимися листочками. Когда Тимка с Кораком оказались на поляне, солнце едва встало и промозглая сырость пропитывала все вокруг.
«Хорошо еще, – подумал Тимка, – что нет высокой травы, а то быть бы мне насквозь мокрому от росы».
Осторожно принюхиваясь – не повеет ли откуда запахом тухлого мяса, – шел Тимка между березок. Корак был где-то рядом: Тимка слышал тяжелые взмахи его крыльев и треск веток.
– Как хорошо мы успели! Карр! Как хорошо мы успели! – тихонько каркал Корак, сев на тонкую березку, которая согнулась под его тяжестью.
Тимка с удивлением наблюдал, как Корак что-то схватывал на, ветках и с видимым удовольствием глотал.
– Эге-ге! Да это майские жуки! – наконец-то рассмотрел Тимка. И в самом деле, на тонких ветвях березок висели кое-где, крепко держась за веточки, серовато-коричневые лохматые жуки. Их было очень много, но схватить их было не так-то просто. Лишь прикоснешься к ветке, как они тотчас же падают вниз, поджав лапки, а уж в жухлой прошлогодней траве, которая покрывала всю землю, сколько ни ищи – не найдешь.
– Подожди здесь, – услышал Тимка карканье Корака, – я сейчас слетаю к гнезду и сменю Кору: ей тоже надо поесть, а здесь столько добычи!
Пока не прилетела Кора, Тимка занялся сбором майских жуков; он сначала расчищал под березой место от прошлогодней травы, а потом сильно качал тоненький ствол березы. С веток градом сыпались майские жуки, которых он поскорее собирал в свою майку, превращенную в мешок.
– Почему так долго нет Коры? – забеспокоился Тимка. – На верное, что-то случилось! Надо скорей бежать обратно!
Схватив майку с жуками, он бросился в лес к знакомой березе.
– Кора! Корак! Что случилось? Почему не прилетели на поляну? – закричал он во весь голос, подбежав к гнезду.
– Не кричи так громко! У нас большая радость! Поднимайся скорее.
В гнезде Тимка увидел четырех голых, противных, мягких, розовато-синих птенцов. Два яйца лежали рядом целые.
Кора заботливо осматривала свое потомство и приговаривала:
– Какие они у меня хоррошенькие! Какие хоррошенькие! «Вот так хорошенькие!» – подумал про себя Тимка, но вслух протянул:
– Да, ничего птенчики! – боясь обидеть заботливую мать. И полюбопытствовал: – А что же с последними двумя яйцами? Ты их позже снесла?
– Не спеши! Под-дд-ождем не много… – отвечала Кора, аккуратно переворачивая яйца клювом.
И вдруг на одном из них появилось маленькое отверстие, сквозь которое показался бугорок и замер…
– Ну-ну-ну, – подбодрила Кора, – действуй скорее!
Бугорок не шевелился. Кора нежно тюкнула клювом по скорлупе, разбивая ее вокруг отверстия. И вот из скорлупы появился мокрый комочек, в котором Тимка лишь с большим трудом мог различить крылья, голову, ноги. Птенец был заметно меньше братьев и, наверное, гораздо слабее их. Шестое яйцо осталось лежать неподвижно.
– Теперь уже ясно: из него ничего не выведется, – сказала Кора и выбросила яйцо из гнезда.
Пять маленьких голых птенцов копошились на дне гнезда.
– Кора! А почему твои птенцы такие голые? Вот у уток и куриц птенцы сразу бегают за матерью, – не мог скрыть своего любопытства Тимка.
– Чудак! Краа! Краа! Птенцы-то голые не только у нас, но и у всех птиц, котор-ррые могут долго выкар-карр-мливать их в гнезде. У кур-рр-опаток, тетерревов, глухар-рр-ей, перрелелок нет своего постоянного дома. Как птенцы выведутся, все семейство пускается в путешествие. Очень много птенцов прри этом гибнет, – терпеливо объясняла Кора, внимательно следя за птенцами. – Знаешь, сколько птенцов бывает у всех этих лесных курр-рр-иц? Штук по десять, а то и по пятнадцать, а выррастет, как и у нас, один-два…
– Неужели только один или два останется? Почему же вы, такие сильные, не можете сохранить всех своих детей? – удивился Тимка. – Ну, я понимаю, лягушки или растения там всякие приносят семян или икринок видимо-невидимо: они их и не охраняют… Но ведь вы самые, наверное, сильные птицы в лесу и такие заботливые… Не верю, что у вас останется только один или два детеныша. Не веррр-рю! Краак! – решительно закаркал Тимка.