Ник взглянул на часы и разволновался: уже половина восьмого, где же Адель? Превратилась в соню? Впрочем, надо проверить, вдруг что случилось.
Он бегом взбежал по ступеням, но перед дверью остановился, вспомнив, как мило иногда сопела Адель рядом с ним…
Прислушался. Ни звука. Странно.
Тогда Ник пошел на рискованные меры: распахнул дверь и удивленно уставился на несмятые простыни, белизной сверкающие в лучах утреннего солнца. Внутри неприятно похолодело. На тумбочке у кровати он нашел записку, в которой сообщалось о том, что Адель остается у Моны, не желая его больше видеть.
Боже, и он проделал весь этот путь только ради того, чтобы лицезреть пустую спальню? Ник открыл шкаф с одеждой. На вешалках аккуратными рядами висели юбки, брючки, блузочки. Хорошо, хоть не навсегда ушла.
Ник угрюмо спустился вниз. Только он сошел с последней ступеньки, как услышал скрип входной двери. Это была она, его жена. Вернулась!
Адель, увидев его, вздрогнула. Потом покраснела.
— Тебя не было тут ночью, Адель?
Она чуть было не споткнулась, заходя в холл.
— Полагаю, это не обсуждается.
Не обсуждается? Да что о себе возомнила эта женщина?
— Но ты еще пока моя жена!
Адель положила свежую газету на столик и тяжелым взглядом уставилась на так называемого мужа.
— Ну, уж это-то поправимо…
Ник задохнулся, стрелой рванул из дома в сад, а там — в свою студию. Дверь за ним захлопнулась с треском. Надо же, не его это дело, как же!
Боже, что он наделал? Ведь он хотел с ней поговорить, а ноги сами собой унесли его прочь. Но обратно он ни за что не вернется. По крайней мере, сейчас.
В уголке студии по-прежнему стояла Этель, манекен, который ему как-то удалось спасти от неминуемой гибели. Хотя бы она не изменилась с тех пор. Все такая же.
— Как думаешь, у меня есть еще шансы, а, Этель? Мне нужен чисто женский совет.
Этель немигающе смотрела в окно.
Ник лишь вздохнул.
— Спасибо за молчание и понимание, Этель.
Адель работала за компьютером, когда в комнату вошел Ник. За это время она успела немного прийти в себя и успокоиться. И Ник никогда не узнает, как ей хотелось поцеловать его…
— Я занята, — сухо бросила она, не поворачивая головы.
— Нам надо поговорить. Это ненадолго.
Она пожала плечами, упорно продолжая смотреть в экран. Напрасно Адель пробегала строчки глазами — смысл написанного не доходил до нее. Через пару минут молчания она сдалась.
— Ладно. Поговорим, — она повернулась к нему в кресле и сложила руки на груди. — Давай, валяй!
Ник покачал головой.
— Не в таком тоне. Может, нам лучше прогуляться? Например, как ты насчет ланча в кафе?
Как давно это было! Она любила ходить в кафе с Ником. Они садились в любимом кафе на открытую веранду, если это было летом, а зимой — у пышущего жаром камина. Не хотелось вспоминать о былом, но пришлось. Может, он и прав. Надо обсудить кое-что. И тогда она сможет освободиться от этих проклятых воспоминаний.
— Ладно, но платишь ты.
— Конечно.
В ответ Ник сверкнул своей знаменитой улыбкой, и Адель поняла, что опять поддалась на его обаяние.
— Так о чем ты хотел поговорить, Ник?
Они сидели в кафе, просматривая меню, и болтали о какой-то ерунде. Но ведь они пришли сюда разговаривать о чем-то важном, по словам Ника. Давно пора бы и начать.
Ник возил по тарелке кусочек жареного картофеля.
— В этом году матери шестьдесят пять.
Адель кивнула.
— Знаю. — И тут же нахмурилась.
Что он имел в виду? Она подалась вперед и попыталась поймать его взгляд. Но Ник продолжал гонять по тарелке пару зеленых горошинок.
— Как она?
После ухода Ника Адель свела все контакты с его семьей на нет. Правда, она посылала поздравительные открытки и короткие сообщения, но не больше. Телефонную трубку не поднимала никогда, только автоответчик прослушивала. И своего добилась: вскоре звонить ей перестали.
А на самом-то деле ей просто было страшно. Она боялась, что его мать и сестры будут холодны с ней. А в таком тоне общаться не хотелось. Уж лучше так, чем потом вытирать слезы обиды.
Наконец он поймал одну горошину на вилку и проговорил:
— Ты же знаешь мать…
Да, она знала ее, пожалуй, даже лучше, чем собственную. Своих родителей она не видела около трех лет. Они вынуждены постоянно переезжать с места на место — такая работа была у отца.
А Мэгги Хьюис именно такая мать, о которой всегда мечтала Адель. Вот бы у нее была такая мама! Ее дом всегда был полон детьми и внуками. Адель чувствовала себя рядом с ней очень и очень уютно, словно у себя дома. Правда, со своим единственным сыном Мэгги была чересчур сурова.
— Передай ей привет от меня, ладно?
Ник кашлянул.
— Мне казалось, ты и сама можешь с ней поговорить и повидаться.
— Любопытно, и как я это сделаю? Ты, должно быть, совсем забыл о том, что в прошлом году она переехала к тетушке Беверли. А Шотландия не самый ближний свет. В гости не наездишься.
— В этом году она хочет устроить большой праздник. Сестры в этом тоже участвуют.
Адель кивнула. У Ника было три старших сестры. Их единственным недостатком была усиленная забота о младшем брате.
— Ну, а я тут с какой стати?
Ник посмотрел на нее исподлобья.
— Мать хочет, чтобы ты была. Не просто хочет, настаивает.
— Правда?
Как, однако, мило с ее стороны.
— Разве она не знает про наш разрыв? Все же неловко приглашать нас вдвоем. Она хочет скандала на свой день рождения?
— Ну… это ты так воспринимаешь ситуацию. А я недавно разговаривал с ней о нас… и…
Адель почувствовала сильную головную боль в висках.
— О нас?
— Ну, о наших… ммм… проблемах.
Перед глазами поплыло. Вот он и выкрутился, оставив ее бултыхаться в болоте собственных обид. А сам как будто и ни при чем.
Адель подозрительно уставилась на Ника. На его лице по-прежнему играла улыбка. Будь он проклят! Он всегда пользовался своей улыбкой, когда сказать было нечего. Знал, чем ее задеть, знал, как раззадорить…
Нет, на этот раз она сможет выстоять. Во всяком случае, не выльет содержимое своей тарелки ему на голову, а спокойно выдержит его взгляд и так же спокойно выйдет из кафе.
Оказавшись на улице, Адель с наслаждением вдохнула морозный воздух. Слава богу, что она не стала затевать бурной сцены прямо под носом у официантов. Хорошо и то, что кафе находилось в десяти минутах ходьбы от дома. И Адель быстро застучала каблучками по асфальту. С такой скоростью она будет дома уже через восемь минут.
Ник увидел, как Адель убегает по дорожке, и последовал за ней. На самом деле ему хотелось тут же догнать ее, но, поразмыслив, он решил: пусть уж лучше немного остынет и придет в себя.
Надо же, как быстро она несется! Вскоре расстояние между ними все-таки сократилось.
— Адель!
Не обернулась. Лишь ускорила шаг.
— Ну же, Адель, пожалуйста!
Перед ней оказался перекресток, и ей пришлось остановиться на светофоре. Тут он ее и догнал. Лишь открыл рот, как она его прервала:
— Только попробуй!
И он замолчал, так ничего и не сказав.
— На этот раз ты превзошел самого себя. До сих пор не верю, как ты мог появиться здесь после стольких месяцев молчания. Да еще смеешь приглашать меня на день рождения своей матери! — Она рассмеялась и мотнула головой. — Это просто какая-то супер-невежливость. Это слишком, даже для тебя.
Стоп, стоп, стоп. Разве не он десятки раз звонил, пытаясь извиниться? И разве не она столько же раз бросала трубку, едва он скажет пару слов? Если они не общались этот год, то не по его вине, уж точно.