Осень 1742-го снова застает их в Париже. Вольтер пользуется уже большей благосклонностью двора. Но это не значит, что его положение полностью упрочилось и он застрахован от новых неприятностей. Судьба Вольтера, как и судьба Франции, решается в Версале, при дворе. А двор не заботит ни положение Франции, ни слава ее литературы. Какое дело королю и его приближенным до того, что то в одной, то в другой провинции свирепствуют голод и болезни, до того, что стране угрожает сама чума?! Интриги, клевета, карьеры — вот что занимает двор. Одна фаворитка Людовика XV сменяет другую, и от этого опять-таки зависят судьба Франции и судьба Вольтера. Если бы младшая, несравненно более красивая и волевая сестра мадам де Мали не заняла ее места при короле, у Вольтера в 1742-м были бы еще большие неприятности.
Но причиной, автором интриги, весьма опасной для него, оказался не кто иной, как Фридрих.
Сперва он предал союзницу в войне. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Париж чествовал пруссаков и их короля, побеждающих австрийцев; французские генералы воевали неудачно. А вскоре Франция по соглашению с Фридрихом направила свою армию в Прагу.
И вот тут мудрец и благодетель рода человеческого на троне так же неожиданно, как захватил Силезию, заключил сепаратный мир с Марией-Терезией, даже не предупредив союзников.
Французы оказались в Праге как в ловушке. Часть войск с невероятными усилиями добралась домой, вторая часть, голодная, вынуждена была капитулировать.
Не удивительно, что Париж уже не славил побед Фридриха II, но проклинал его за вероломство.
И как раз в это время чья-то неизвестная рука стала подбрасывать под двери самых влиятельных лиц Франции — министров, государственных деятелей, мадам де Мали — копии письма Вольтера коронованному другу, где он восторгался Фридрихом, вплоть до заключенного им предательского мира.
Вольтер тщетно пытался доказать, что многие строфы рифмованного письма ему не принадлежат. Так же бесполезны были его попытки отыскать того, кто списки письма подбрасывал: ведь неизвестная рука тянулась из Берлина и принадлежала прусскому королю.
Целью же этой коварной интриги было желание, рассорив Вольтера с французским двором, заставить его переехать к прусскому.
Фридрих, возможно, добился бы своего, и, во всяком случае, его друг и учитель либо предстал бы перед судом в Париже, чего настоятельно добивалась мадам де Мали, либо бежал бы в Брюссель, если бы не смена фавориток.
Казалось бы, раньше все обошлось. 22 августа 1742 года состоялась наконец премьера «Магомета». До тех пор ее всеми мерами тормозили, несмотря на разрешение кардинала Флери, данное после того, как в Лилле трагедия была одобрена высшими духовными лицами. Сейчас же зал Комеди франсез заполнили министры, сановники, «высший свет», и успех у первого представления был прямо-таки неслыханный. Но «Магомет» был сыгран в Париже лишь еще два раза.
Все те, кто был против религиозной нетерпимости, властолюбия, корысти, интриг, естественно, приняли «Магомета» восторженно. Но много сильнее оказались противники трагедии: тот же Дефонтен и другие. Разумеется, вся эта клика не преминула воспользоваться подкинутым и «отредактированным» Фридрихом письмом, чтобы объявить Вольтера антипатриотом.
Что же касается толкования самой трагедии, лорд Честерфильд заявил — в ней под Магометом скрывается Христос, а некий доктор Сорбонны подтвердил это утверждение тем, что в имени Магомет и имени сына христианского бога — Иезус Крист — одинаковое число слогов.
Ревнители религии и ультрапатриоты атаковали власти, и начальник полиции, янсенист, вызвал Вольтера к себе. Тот был болен, однако встал с постели и в сопровождении верной Эмилии к нему явился. Разговор оказался. настолько серьезным, что автор вынужден был согласиться, чтобы пьесу незаметно сняли с репертуара. В противном случае по распоряжению Флери старый «леттр каше», подписанный еще из-за «Философических писем», был бы применен — снова Бастилия!
Не спасли и принятые Вольтером контрмеры. Он ухитрился напечатать «Магомета» и послал экземпляр его папе Бенедикту XIV со следующим посвящением: «Главе истинной религии — произведение, направленное против основателя ложной религии». Папа не только поблагодарил автора в очень любезном письме, но и прислал ему золотую медаль со своим портретом. Недаром он был врагом фанатизма. Однако, как мы уже знаем, это не помогло.
И Вольтер опять в дороге. История с письмом, судьба «Магомета», сам Париж с его интригами, литературными дрязгами заставляют уже 2 сентября вернуться в Брюссель.
И снова на пути его встречает слава. Двух дней в Реймсе достаточно, чтобы дать в честь Вольтера две его пятиактные трагедии и устроить банкет, где не одного почетного гостя, но и маркизу дю Шатле — за ее пение и танцы — провожают овациями.
Личная терпимость Вольтера поразительна. Казалось бы, он должен навсегда порвать с Фридрихом из-за его интриги с подброшенными копиями письма. Но, напротив, принимает приглашение прусского короля приехать в Аахен, где тот лечится на серных источниках. Впрочем, он снисходителен не к одному Фридриху, но и к Флери.
У Вольтера воспаление обоих ушей. Он даже острит в одном из писем: «Глухому явиться к королю — то же, что импотенту к любовнице», Но, едва приехав, он снова стал слышать, хотя, как показало дальнейшее, не слишком хорошо. Как бы иначе он мог пытаться выведать новые планы Фридриха, о чем просил кардинал?
Одна фраза Вольтера свидетельствует, что он согласился снова поехать к Фридриху с тайным поручением Флери не из-за одной терпимости к обоим. Он вспоминает об Англии, где поэтам и ученым поручают государственные посты и дипломатические миссии. А это значит, Вольтер польщен, что его, французского поэта и ученого, удостоили дипломатического поручения.
С другой стороны, только что обиженный правительством Людовика XV, Вольтер, естественно, особенно дорожит дружескими отношениями с Фридрихом II.
Однако, кроме приятно проведенной недели в Аахене, и эта встреча никаких ощутимых плодов не принесла. Вольтер не смог ни выведать у прусского короля его дальнейших планов, ни заручиться какими-либо обещаниями, желаемыми Флери. Так же безуспешны оказались повторные хлопоты о том, чтобы Фридрих наконец заплатил Тьерьо за корреспонденции из Парижа для прусских газет и даже за картины, приобретенные для короля Вольтером, тем, у кого они были куплены.
В январе 1743-го, после недолгого пребывания в Брюсселе с Эмилией, Вольтер снова в Париже. В конце того же месяца умирает девяностолетний Флери.
Для Вольтера это очень важно, потому что освободилось кресло кардинала в Академии и, значит, появились шансы для действительно бессмертного занять место среди сорока сомнительных «бессмертных». Впрочем, до этого еще далеко. Ведь судьбы французской науки тоже решаются в Версале и зависят от фавориток короля.
Пока же Вольтер не оставляет мысли, что ему все-таки наконец удастся дипломатическая миссия. А необходимость в ее успехе для Франции большая: выход Фридриха II из войны за австрийское наследство — так принято ее называть — поставил французскую армию в крайне тяжелое положение. Воевать одновременно против Австрии и Англии ей не по силам. Место покойного Флери у кормила правления страной заняли Амело и д’Аржансон.
Уговорить товарища по лицею, что следует воспользоваться дружескими отношениями Фридриха II с Вольтером, и поручить последнему склонить прусского короля снова вступить в войну на стороне Франции оказалось нетрудно.
30 августа 1743 года Вольтер в Берлине. Столицу Пруссии он видит первый раз. На него производят большое и весьма благоприятное впечатление широкие, прямые и чистые улицы, нарядные дома, быстро построенный Оперный театр, дворцы членов королевской семьи, прекрасный парк, где так хорошо отдыхать. Он прямо-таки поражен и восхищен великолепным зоологическим садом. Ничего не скажешь, приятный город!