Так он написал в статье; и в каждой фразе его похвал женевским пасторам легко угадывались осуждение мракобесия, нетерпимости, жестокосердия отечественного духовенства, неприязнь к нему. Причем это противопоставление и явное предпочтение, отдаваемое автором служителям протестантской веры, задевало в равной мере иезуитов и янсенистов, сановников католической церкви и ее «низших чинов», ветреных аббатов и маскирующихся ханжеством распутных прелатов.
Конечно, все они были крайне озлоблены, прочтя, что женевские пасторы нравственны на деле, а не на словах, не расходуют времени на яростные споры о том, чего нельзя объяснить и доказать, и не загромождают суды непристойными и вздорными тяжбами. Не меньшее преступление автора — восхваление женевской консистории за то, что не вмешивается в дела, ее компетенции не подлежащие, и первая подает пример покорности законам и судьям. Нетрудно было понять: эта похвала — удар по парижскому духовенству — оно постоянно занималось мирскими делами — и по Парижскому парламенту, который это терпел. То же самое происходило и в других французских городах и округах.
Удар достиг цели и должен был быть отражен. Разве могли католические ханжи примириться хотя бы с таким рассуждением: «Ад, являющийся одной из опор нашей веры, перестал быть таковым для многих женевских пасторов. По их мнению, люди оскорбили бы бога, допустив, что высшее существо, исполненное справедливости и благости, способно наказывать людей за их прегрешения вечными мучениями. Руководствуясь здравым смыслом, эти пасторы истолковывают те места священного писания, которые противоречат их мнениям, доказывая — не должно понимать буквально то, что оскорбляет человеческое достоинство и разум»? Ведь это было прямым выпадом против важнейшей догмы католической церкви, ее нетерпимости, и проповедью терпимости и мягкосердия.
Статья д’Аламбера посягала на сам католицизм и на чудовищные деяния его служителей и мирских правителей. Ад небесный автор толковал как земной ад. Вольтер, много раз перечитав статью в рукописи, отнесся к ней с восторгом. Он думал так же и уже давно. 24 мая 1757 года написал д’Аламберу: «Здешний (то есть земной. — А. А.) мир — это сплошной ад».
Земное толкование ада автором «Женевы» прекрасно поняли апостолы нетерпимости. Вероятно, поэтому и духовные и светские власти Франции больше всего и ополчились на автора.
Вольтер же был счастлив обнаружить в одном из редакторов и главных авторов «Энциклопедии» «действенный и воинствующий антихристианизм». Я подчеркнула это слово, потому что бившая словно бы по католикам статья задела и протестантов. Женевские пасторы оказались крайне недовольны тем, что д’Аламбер причислил их к социнианам. А тут еще вмешалась защита «порождения дьявола» — театра.
Не говоря уже о Руссо, и среди последовательных энциклопедистов нашлись противники статьи. Гримм, например, назвал ее неуместной и слишком смелой. Вероятно, он считал так потому, что новые преследования «Энциклопедии» и запрещение ее были вызваны и книгой Гельвеция «Об уме», сожженной на костре благодаря стараниям прокурора Омера Жоли де Флери, хотя автор в «Словаре» и не сотрудничал. Без всяких доказательств Дидро обвиняли в соавторстве с Гельвецием и, ополчившись больше всего на него, рассчитались с «Энциклопедией».
В воздухе слишком пахло жареным. Прежде, живя далеко от Парижа и не нуждаясь в привилегиях для издания своих сочинений, Вольтер недостаточно представлял себе, как должны были лавировать, а порой идти и на уступки те, кто выпускал пока еще подцензурную «Энциклопедию» в самой французской столице. Услышав об их мучениях и уловках, о преследованиях, которым «Словарь», и его редакторы подвергались, от своего гостя д’Аламбера, он, как только статья «Женева» была написана, стал сомневаться, что подобное сочинение разрешат напечатать.
Однако, считая главным отделом «Энциклопедии» теологию и метафизику или философию, где до сих пор деятельно сотрудничали Ивон и Прад, но с последним недавно произошла очень шумная история, Вольтер предлагает д'Аламберу, пока он в Швейцарии, заказать для этого отдела несколько статей новым авторам. Разумеется, теологию Вольтер хочет сделать лишь камуфляжем для просветительской философии. Идеалом было бы найти среди вольнолюбиво настроенных женевских пасторов человека доброй воли, который захотел бы сотрудничать в «Энциклопедии». Точно не установлено, кого именно он предлагал д'Аламберу, но вполне вероятно — того же Верне.
Во время своего пребывания в Делис д’Аламбер заказывает самому Вольтеру ряд новых статей для VII тома, который выйдет через год и вызовет такую бурю. Часть из них существенна, другая — нет. Это «Galant» («Галантный, или любезный»), «Gazette» («Газета»), «Généreux» («Благородный»), «Genre ou style» («Жанр или стиль»), «Genres de belles-lettres» («Жанры литературы»), «Grâce et gracieux» («Милосердие и милосердный»), «Gravité» («Серьезность»). Сам хозяин предлагает статьи, бесспорно значительные по теме, открывающие большие возможности для пропаганды их идей: L’Idée («Идея»), особенно «L’idole, idolâtre, l’idolaitrie» («Идол, идольское, идолопоклонство…»).
Примечательно, что Вольтер уже тогда, в конце 1756-го, предвидит возможность запрещения «Энциклопедии» и дает д’Аламберу советы: на этот случай составить план последующих томов и сейчас раздать заказы сотрудникам издания, чтобы наверняка обеспечить статьи, не для одного отдела теологии, но и для других.
Отзвуки шума из-за «Женевы» пришли в Женеву раньше, чем самый VII том. Разгорелся скандал и здесь, особенно из-за места о пасторах. Еще не прочтя статьи, они уже знали, что под окраской эклоги были объявлены социнианами и деистами. Вольтер, сторонник и вдохновитель статьи, делал все, чтобы пасторов успокоить, тем более что был заинтересован и в защите театрального искусства, и своего домашнего театра в Делис. Он употреблял весь свой дипломатический талант, играя двойную игру, но безуспешно.
Что же касается судьбы «Энциклопедии», Вольтер сразу за сопротивление преследованиям и продолжение издания, хотя потом будут и непродолжительные колебания. Он — на стороне Дидро, а не д’Аламбера. Личные отношения отступают перед общностью позиции в-борьбе за дело партии философов. В январе 1758-го Вольтер проявляет максимальное упорство в борьбе за сохранение «Энциклопедии».
Сперва он решительно осуждает пасквиль на энциклопедистов «Каконаки» — с тех пор враги стали их так называть.
Затем, после долгого молчания своего постоянного корреспондента д'Аламбера, Вольтер первый пишет Дидро, с которым до тех пор — напоминаю — обменивался письмами редко и больше из вежливости. На этот раз письмо очень значительно, содержит призыв к борьбе: она должна быть направлена против главных противников «Энциклопедии» — иезуитов.
«Новые Гарассы (Garasse — реакционный писака XVII столетия. — А. А.) должны быть у позорного столба. Сообщите мне — я Вас прощу — имена этих несчастных! Я воздам им согласно достоинствам в первом издании «Всеобщей истории» и в статье, которую готовлю для «Словаря».
Вольтер еще точно не знает об уходе д’Аламбера из «Энциклопедии», его письме к женевским пасторам с отказом от своих слов о них. Поэтому, не получив ответа на первое, шлет Дидро второе письмо, чтобы тот укрепил дух товарища, помешал ему уйти на покой, сбежать. «Крайне важно, чтобы месье д’Аламбер продолжал Вам помогать». Тон этого письма более решительный, чем первого, — это воинствующая пропагандистская листовка, это боевой приказ. Вольтер теперь уже, бесспорно, главнокомандующий своей духовной армии, глава своей партии.
Он отдает и второе распоряжение Дидро: «Надо произвести суд над Гарассами», — и объясняет: «Это касается великой революции человеческого духа, и это Ваша главная обязанность, месье!»
Сам он приехать в Париж не может и командует боевыми действиями отсюда. Но делает все, чтобы до мельчайших подробностей знать, что там происходит, Дидро так занят, так поглощен борьбой, что не находит времени ответить Вольтеру. Тот жалуется на эту «невежливость», эту «грубость» виновному в гораздо более серьезном преступлении д’Аламберу. Пишет ему 23 февраля 1758 года: «Не подражайте ленивому (? — А. А.). Дидро, уделите полчаса, чтобы поставить меня в курс дела!» Просит его ответить, продолжается ли «Энциклопедия». Как он сам, изменился ли под ударами фанатиков или достаточно силен, чтобы продолжать говорить опасную правду? И спрашивает, правда ли, что Дидро за двенадцать лет работы получил всего 25 тысяч франков (на самом деле, как мы знаем из письма последнего Гримму, он получал хотя и немного, но больше — 2,5 тысячи за том. — А. А.). Цель этого письма явно воспитательная. Вольтер хочет удержать адресата в боевой готовности, укрепить в нем уважение к Дидро и желание продолжать работу. Он спрашивает д’Аламбера, видит ли тот Гельвеция, кто автор фарса против философов. (Речь идет о комедии Палиссо «Философы».)