А я столько места уделила этой самой по себе малозначительной фигуре, чтобы показать, как сложны были методы гражданской войны, которую вел Вольтер.
Часть VI
ГЛАВА 1
В ФЕРНЕ, ИЛИ ВСЕ ЭТО — ВОЛЬТЕР…
Письмо было адресовано: «Королю поэтов, философу народов, Меркурию Европы, оратору отечества, историку суверенов, панегиристу героев, верховному судье вкуса, покровителю искусств, благодетелю талантов, ценителю гения, бичу всех преследователей, врагу фанатиков, защитнику угнетенных, отцу сирот, примеру для подражания богатым, опоре бедных, бессмертному образцу всех наших добродетелей». Имя и фамилия не указаны. Почтовое отделение находилось далеко от Ферне. Но служащие отправили письмо Вольтеру, не сомневаясь, что он один заслуживал всех этих эпитетов. Случай произошел в 1769 году, но мог бы произойти и позже и раньше, особенно начиная с 1762-го, когда к прежней его славе прибавилась еще и слава защитника Каласа.
Теперь Вольтера чаще всего называют «фернейским патриархом», и ему самому титул нравится. Прежде напоминая горный поток с бурным течением, изгибами, порогами, его жизнь у подножия горы Юры становится спокойной, как озеро, на берегу которого расположен замок. Но если присмотреться внимательнее, покой «больного старика из Ферне» — так он себя называет — сводится лишь к тому, что не угрожают постоянные опасности и нет нужды, как раньше, избегая преследований, стремительно скрываться, прятаться, готовить сразу несколько убежищ. Переехав сюда, он еще несколько лет сохраняет за собой и Делис и Турне. Временами, но все реже и реже, живет и в этих поместьях, выезжает то в Берн, то в другие города Швейцарии и соседние государства — Германию, Голландию… Но, увы, не в Париж.
В 1765-м он продает Делис. Турне тоже сдано в аренду. Постепенно главной, а затем единственной резиденцией Вольтера становится Ферне.
Но — повторяю еще раз — покой его только внешний, так же как неподвижность. Независимый, обесцененный, по собственному выражению, лишь одной ногой стоящий в деспотической и клерикальной Франции, он становится, несмотря на преклонный возраст и болезни, еще деятельнее и, главное, смелее и воинственнее.
Уже в 1761-м пишет д’Аламберу: «40 лет я выносил преследования ханжей и разных подлецов. Я убедился, что своей умеренностью ничего не смог добиться. Вообще глупо рассчитывать на умеренность. Надо воевать и умереть благородной смертью, уничтожив вокруг себя целое полчище ханжей!»
И теперь, когда он может не беспокоиться за себя, хотя, как мы убедимся, не пренебрегает и собственными делами, Вольтер воюет. Воюет сочинениями и письмами — приказами по своей армии, воюет судебными процессами, воюет, превращая нищее село Ферне в процветающую колонию, как бы модель будущего общества, помогая и всему округу Жекс, страдающему больше других округов Франции еще и от своего пограничного расположения. Недаром колонисты и соседи называют Вольтера сеньором справедливости, а передовая Европа — адвокатом справедливости.
Больше, чем в Делис, Вольтер увлекается сельским хозяйством и строительством. Не только как помещик «возделывает собственный сад», перестраивает замок, но и как сеньор справедливости поднимает агрокультуру крестьянских участков, повышает благосостояние жителей села, помогает им обзаводиться новыми домами. Он застал земли Ферне запущенными, население малочисленным и бедным.
А к 1776 году число жителей Ферне дошло до 1300 человек вместо 200–300, по другой версии — вместо 8—10. За это время Вольтер привлек сюда и новых земледельцев, и ремесленников, мастеров и подмастерьев основанной им часовой мануфактуры.
Далеко не все знают, что и знаменитые швейцарские часы — долго лучшие в мире — связаны с именем Вольтера, хотя Ферне и на французской территории.
Особенно покровительствовала этой его затее Екатерина II, одна из первых оптовых покупательниц. «Пришлите часов на несколько тысяч рублей, я все возьму!» — писала Вольтеру императрица. И он послал на 8 тысяч рублей, присовокупив очень характерный совет — «дарить часы артистам и писателям, чтобы прославляли доброту ее величества».
Давая работу мастерам и подмастерьям, он, оставаясь буржуа, конечно, не забывал и о собственных доходах. Кроме мануфактуры, не прекращал и коммерческих сделок. Упоминаниями о них и деловыми переговорами полны его корреспонденции 60-х и 70-х годов.
Сколько времени занимала все возраставшая и возраставшая переписка, число его корреспондентов все увеличивалось! Для «фернейского отшельника» она стала главным способом контактов с друзьями и единомышленниками, объединения партии философов, борьбы с врагами, ведения дел коммерческих и дел справедливости, обмена идеями и теоретических споров, получения научной информации, но иногда и вздорных ссор.
Казалось бы, апогея своей славы, вершины Олимпа, самого большего из всех современников авторитета как мыслитель и политик он достиг уже раньше. Но самое высшее, всемирно-историческое значение Вольтер приобрел тем, что написал и сделал с тех пор, как перед ним открылись ворота Женевы, и особенно в Ферне.
Нужно было быть Вольтером, чтобы при его физической немощи, между шестьюдесятью и восемьюдесятью четырьмя годами написать и кончить самые выдающиеся свои произведения, отличающиеся вопреки возрасту автора чисто юношеской свежестью, прелестью и легкостью стиля.
Сколько он работает как писатель, философ, ученый, пропагандист, полемист, свидетельствуют его письма-отчеты друзьям. 7 июля 1762 года перечисляет д’Аржанталям текущие литературные труды: «Комментарий к собранию сочинений Корнеля», перевод белым стихом «Юлия Цезаря» Шекспира, перевод «Геракла» Кальдерона. И это в то же время, когда он наводит бесконечные справки по делу Каласа, хлопочет о том, чтобы вызволить из монастыря его дочерей, реабилитировать участников процесса.
В 1768-м пишет «ангелу-хранителю»: «Я нахожусь среди епископов XIV века и должен рычать с этими святыми волками».
В том же году, семидесяти четырех лет от роду, за несколько месяцев написал пять песен «Гражданской войны в Женеве», «Обед у графа де Буленвилье», «Письмо архиепископу Кентерберийскому», «Реляцию о смерти кавалера де Лабарра», «Реляцию об избиении иезуитов в Риме»… По-прежнему вспахивает одновременно несколько литературных полей…
Диапазон его интересов безграничен. Для примера перечислю темы, затронутые в одном письме д’Аламберу от 23 апреля 1768-го. Начав с «Дон-Кихота», переходит к трудам по медицине, походя отпускает комплименты книге самого адресата, снова возвращается к сочинению Полле о сифилисе., (И после «Кандида» продолжает нм интересоваться.) Размышляет о месте, где страшная болезнь зародилась… Он полагает, что в пустынях Аравии. Если родина сифилиса, как принято считать, Египет, почему же войска Марка Аврелия, Цезаря, Августа или их победителей не занесли ее в Рим? Приводит еще один аргумент против распространенной версии: почти все богатые римляне имели слуг-египтян…
И широте его познаний не приходится удивляться. Одно из самых больших чудес Ферне, поражавшее посещающих его современников, поражающее и нас, когда мы приходим в отдел редкой книги Государственной публичной библиотеки в Ленинграде имени Салтыкова-Щедрина (ГПБ), — библиотека Вольтера.
После перестройки замка под нее отвели большую комнату в нижнем этаже правого крыла. Окна выходили на Женевское озеро. С библиотекой граничили столовая и спальня хозяина, служившая ему и кабинетом.
Конечно, многие тома приобретены раньше. Наряду с живой жизнью, рассказами участников и очевидцев книги всегда служили источниками сочинений Вольтера. И прежде он собирал новинки, но и старые и старинные издания на разных языках, литературу художественную и по многим областям науки, выходившую не только во Франции и Швейцарии, но и в Голландии, Англии, Италии, Испании, России…