Шашков Серафим Серафимович
Вольтер
С. С. ШАШКОВ
Вольтер
Voltaire, Sechs Vorträge von Dav. Gr. Strauss. Leipz 1870
Романы и Повести Вольтера. СПб. 1870.
Etudes sur l'humanité par Laurent, tomes XII, XIII et XIV1
Вольтер: pro et contra, антология
СПб.: РХГА, 2013. -- (Русский Путь).
I
Около ста лет прошло, как Вольтер умер. Казалось бы, этого времени слишком достаточно для того, чтобы подвести общий итог громадной деятельности этого мыслящего человека и произнести над ним окончательный приговор, а между тем и до сих пор продолжаются о нем ожесточенные споры, разделяющие друзей от врагов его более, чем на целое столетие, по различию их взглядов и симпатий к этой исторической "личности". Для одних это -- "патриарх философской школы", "царь мыслителей", "адвокат человечества", друг свободы и разума; для других -- это "чудовище нечестия", "сын дьявола", "антихрист", "Магомет Запада". У нас имя Вольтера, или "Волтера", как называется он на семинарском наречии, до сих пор служит пугалом для известного сорта людей, считающих этого писателя родоначальником атеистов, против которых он боролся всю свою жизнь и которые никогда не переставали обзывать его "святошей", "ханжой", "пустосвятом", суевером (Laurent, XII, 454).
Такие же ожесточенные споры ведутся и из-за политических идей Вольтера. Для одних, например для Лорана, его политическое знамя служит священною хоругвию, за которою они с благоговением следуют; между тем радикалы забрасывают это знамя грязью и осыпают его градом насмешек и проклятий.
Личная нравственность и частная жизнь Вольтера испытывают ту же судьбу, даже в большей степени, чем его религиозные и политические убеждения. Поклонники его стараются оправдать даже такие поступки и недостатки его, которых не взялись бы оправдать все адвокаты мира; враги же, посредством клеветы и преувеличений, стараются выставить в самом отвратительном виде и без того далеко непривлекательную нравственную физиономию этого властителя дум своего времени.
Но и враги, и друзья Вольтера признают как его необыкновенные таланты, так громадность и прочность того влияния, какое имел он на умственное развитие XVIII века. Даровитейший из клерикальных врагов Вольтера, Де-Местр, сознается, что "чувствуя удивление и отвращение к этому человеку, он хотел бы воздвигнуть ему статую руками палача"2.
Понятно, что такое разнообразие мнений о Вольтере зависит от разных точек зрения, с которых на него смотреть. Это главная, но не единственная причина. Самый характер Вольтера, полный противоречий, и долголетняя жизнь его, ознаменованная самыми разнообразными увлечениями, производят то, что нередко люди одного и того же направления, одной и той же партии относятся к нему совершенно различно.
Сократ, Дант, Шиллер, Фурье, Прудон, Берне3, наш Белинский имели демона, который неизменно руководил ими в продолжение всей их жизни. У Вольтера не было такого демона, но зато, как в Байроне или Гейне, в нем сидел целый легион духов.
Вольтер прожил восемьдесят четыре года (1694-1778), работая часто по восемнадцати и по двадцати часов в сутки и оставив после себя семьдесят томов сочинений. Эта многолетняя жизнь, это неутомимое трудолюбие, эти разнообразные произведения были посвящены главным образом борьбе против фанатизма и произвола, пропаганде гуманности, терпимости и свободы разума. Мы не будем, как это делает ученый Штраус, возбуждать в читателе сочувствия к Вольтеру, выставляя на вид его наклонность к дружбе, его преданность близким к нему людям и нежную заботливость о них, его отеческую любовь к свей воспитаннице, Марии Корнель4,-- все эти хорошие свойства вольтеровской души совершенно бледнеют перед тою любовью к человечеству, которою горело его сердце. Он защищал дело свободы и разума всегда с такою страстностью и с таким искренним увлечением, как будто вопрос шел об его личных интересах; он преследовал деспотизм и насилие, жестокость и несправедливость, невежество и наглое шарлатанство патеров с таким негодованием и с такою настойчивостью, которые могут быть объяснены только тем обстоятельством, что, по выражению Кондорсе, Вольтер принадлежал к той немногочисленной группе людей, у которых любовь к роду человеческому является настоящей страстью. "В его сердце,-- говорит Леру,-- жила религия -- неразрушимая религия, которая называется человечностью". "Нападая на христианство, он, однако, гораздо более своих противников имел той любви к людям всех классов и племен, которую проповедует христианство",-- замечает Маколэ5. Сам Вольтер говорит о себе, что любовь к бедному человечеству "всегда живет в его сердце и, можно сказать, составляет его характер" (Laur., XI, 559, 560).