Вольтер, беспощадный к гадине и "орудием своей насмешки погасивший в Европе костры фанатизма"11, и имел полное право сказать о себе: "Я сделал для Европы больше, чем Лютер и Кальвин". Действительно, после реформации, расшатавшей старые основы католического здания, Вольтер более всех употреблял и своих сил, и своего таланта на борьбу с уцелевшими злоупотреблениями папской власти. Он так метко нападал на ее злоупотребления, так горячо стоял за развитие человечества, что Гольбах имел полное право назвать его "вестником нового разума". Он желал прогресса и был убежден, что прогресс совершается посредством знания и разума. Проклиная те мрачные времена истории, когда разум преследовали, когда апостолов его сожигали на кострах, когда "ничего не было слышно о разуме, а говорили только о праве сильного", Вольтер в своем "Похвальном слове разуму" и во множестве других сочинений указывает на превосходство своего века над предыдущими и приветствует занимающуюся зарю светлого будущего. "В умах совершается переворот, который произведет великую эпоху. Вопли педантов возвещают об этой замечательной перемене, подобно тому как карканье ворон предвещает хорошую погоду". "Я,-- пишет он в другом месте,-- не буду свидетелем этого прекрасного переворота, но я умру с тремя добродетелями, которые утешают меня,-- с верою в разум человеческий, который начинает оживать в мире, с надеждою, что мудрые и смелые правители разрушат наконец порядки, столько же смешные, как и опасные, и с любовью, которая заставляет меня горевать о своем ближнем, плакать над его цепями и желать ему освобождения". Предтеча революции хотя и печалится, что развитие человечества идет медленными шагами, но твердо убежден в этом развитии, в прогрессе разума, в прекрасных днях будущего, предвещаемого умственным переворотом, совершающимся от Москвы до Неаполя (Ром. и пов., 508 сл.; Laur., XII, 415, 470, XIII, 473).