- Да, я помню! - Просиял хакер. - После того как ты ушел от меня весь мрачный, я воспользовался электронной почтой Себастьяна, которую ты мне дал, и загрузил в его компьютер вирус.
- И в течение месяца, каждый раз, когда он включал компьютер, его рабочий стол мгновенно засыпало рекламой дорогого коньяка. Мне-то такая шутка понравилась, но вот Себастьян не оценил. Он даже хотел заставить меня провести расследование, чтобы я нашел того, кто это сделал, и убил.
Саймон рассмеялся, но, вспомнив о Елене, которая заворошилась в постели в другой части помещения, заставил себя вести тише. После третьего стакана его лицо приобрело багровые оттенки, глаза стали мутными, а голова тяжелой. Я же оставался трезв как стеклышко.
- Пять лет уже прошло с того момента. И более десяти с нашей встречи... Кажется, что только вчера я с тобой познакомился, а уже вот - ты выполняешь свое последнее дело. Не жалеешь?
- Я пока что не исполнил задуманного, и потому не могу сказать точно - жалею я или нет. Но сейчас мне это кажется самым лучшим вариантом. Думаю, если после этого я возьмусь еще за пару заказов, то я не доживу и до следующего дня рождения.
- В этом ты, наверное, прав. - Кивнул Саймон, задержав взгляд на ссадине под моим глазом. - Я не припомню ни одного случая, когда ты что-то выполнял без риска для своего здоровья.
- Таких и не было. - Подтвердил я, осушив еще один стакан. - Даже в той истории с коньяком я нарвался на пограничника. Если бы в тот момент в моих руках не оказалось тех саквояжей, которыми легко пробить голову, мы бы с тобой сейчас тут не распивали мой гонорар.
- «Либо ты достаешь пушку первым, либо ты вообще не успеваешь ее достать» - я смотрю, ты всю жизнь придерживался этого своего правила.
- Можно и так сказать. Когда я оказался в пятнадцать лет совсем один, мне только и оставалось, что учиться жизни на своих ошибках.
- Да... не завидую я тебе. Как так вообще вышло?
- Я же тебе не раз говорил, что сам не знаю. Просто... просыпаюсь я и вижу, что мой отец куда-то пропал, оставив в моем мозгу на память этот чип, который до сей поры держал мой паспорт стабильным и делал меня свободным от глаз «Ариадны».
- Это я знаю, - закачал головой Саймон, с трудом шевеля языком, - я просто не могу понять... почему так вышло.
- Знаешь, раньше я не задумывался об этом, потому что я был занят вопросами выживания в Столице. Теперь же я не задумываюсь над этим, потому что я больше не вижу в этом смысла. Так или иначе, своего отца со всеми его секретами я больше не увижу, так какой смысл плакать над пролитым молоком.
- Возможно, ты прав, но... черт возьми, твой батя был настоящим гением, раз смог сделать такое, что находится в твоей голове. Мне бы такую штуковину, мне бы не надо было находиться в четырех стенах в течение всех этих лет.
- Учитывая то, что сейчас эта «штуковина» в неисправности, и мои показатели каждый день становятся все хуже, есть вероятность, что если я не успею выполнить заказ и свалить из Столицы, мои условия ничем не будут отличаться от твоих...
- Да какая разница, что она сейчас сломалась! - Я быстро напомнил ему о спящей Елене, приложив к губам палец, и хакер перешел на шепот. - Я имею в виду, что ты более тридцати лет прожил так, как хотелось тебе самому. Ты мог свободно перемещаться и по Централу, и по Подгороду, и за пределами Столицы, и мог быть спокойным, когда тебя кто-то сканирует, потому что знаешь, что в реабилитационный центр тебя никто не увезет. Да даже сейчас, когда твой паспорт более-менее нормальный, ты можешь все это делать. Эта твоя особенность сделала тебя самым уникальным человеком, потому что эта стерва - «Ариадна» - она тебе не приказывала, кем тебе работать, и как и где тебе жить!
- Да, так и есть. - Согласился я, чувствуя, что пьянящая сила коньяка добралась и до моего крепкого разума. - У меня была уникальность, которой я смог найти такое применение, которое сможет обеспечить мне будущее. Сейчас же я нахожусь в шкуре канатоходца, и канат, который я должен пройти, очень, очень тонкий, так что свалиться в любой момент очень просто. Поэтому я должен превзойти себя, превзойти все, что я мог, чтобы завершить свою карьеру как никогда блестяще и уйти на заслуженный, обеспеченный деньгами покой.