По мере моего передвижения по огромному зданию лишь только одно препятствие появилось на моем пути в лице нескольких полицейских, вооруженных маленькими фонариками и «Артами» вроде моего, только другой модели. Но эта возможная неприятность сама прошла мимо меня, согнувшегося в три погибели за большим сундуком, отделанным драгоценными камнями.
Стражи порядка шагали нехотя, будто бы предчувствовали, что ничего интересного их тут не ждет, и они просто впустую тратят несколько часов своего и без того скучного существования, злость от никчемности которого они привыкли выбрасывать на улицах Подгорода, прикрываясь крылом «справедливости и закона». Довольно-таки типичный вид большинства из современного общества, должен я заметить.
И когда я уже собирался было чуть выпрямиться и выглянуть из своего укрытия, как вдруг услышал, что шаги резко остановились, а разговор полицейских, который до этого был несвязным и касался в основном недовольств и прочего, внезапно обрел смысл.
- Эй, Дэн! Ты только глянь на эту безбровую.
Краем глаза я заметил, как серебряный луч фонарика проплыл по углу рамы какой-то картины. Какой же - я не мог видеть из-за неудобного своего положения.
- Какое уродство... - Услышал я процеженные сквозь зубы слова другого полицейского. - Ее как будто рой саранчи пожирает!
- И не говори. - Поддержал суждение третий. - Восковые куклы и то лучше будут выглядеть.
- Ни груди, ни губ; а одежда - как будто она в шторку закуталась!
- Да и форма лица похожа больше на картофель.
- Кошмар... - Заключил тот, кто вообще начал это внезапное порицание. - Если бы нас вызвали из-за того, что украли б именно эту картину, я бы нашел грабителя и от души пожал ему руку.
Напарники поддержали его шутку - шутку ли? - дружным смехом, и они пошли дальше по галереи, по которой не так давно проходил я. Когда стало точно понятно, что полицейские ушли далеко, я вылез из-за своего ящика, потянулся после нескольких минут нахождения в неудобной позе и, собравшись было продолжить свой путь, остановился.
Не в силах сопротивляться своему любопытству, я подошел к картине, которую так горячо обсуждали стражи порядка, и внезапно ощутил незримый, но очень болезненный укол в своем сердце. Несмотря на то, что ее полминуты назад обругали и обсмеяли, она продолжала смотреть с нежностью в маленьких глазках, а на губах ее продолжала держаться загадочная, скромная улыбка.
Что я подумал в тот момент, что я хотел сделать, а если точнее, то что я хотел сделать с теми полицейскими да и со всеми современными людьми в принципе - не так важно, потому что у меня все еще было невыполненное дело, и я не должен ни на что отвлекаться.
Именно поэтому я и прошел мимо портрета госпожи Лизы Джокондо с видом полного равнодушия и безразличия, хотя я сразу понял, что Мона Лиза не поверила в мое притворство и мысленно, шутя, посмеивалась надо мною.
В холле людей оказалось много. Видимо, аукцион посчитали сорванным, и всех посетителей привели сюда по основному коридору. Что ж, мне это только на руку.
Чуть выставив вперед правый локоть, я, подобно ледоколу, врезался в эту толпу и, пронзая ее насквозь, начал пробираться к выходу. Дышать было просто невозможно из-за адской смеси разных дорогих духов и одеколонов, которыми полностью пропитался воздух в помещении, вызывая этим головокружение и даже легкий приступ тошноты. Всюду слышались разочарованные разговоры о неорганизованности мероприятия, о халатности людей, отвечающих за это, о дерзком зрелом мужчине с парализатором, расталкивающим людей и исчезающим прежде, чем его успеют окликнуть.
И только выйдя на улицу, услышав журчание искусственных водопадов и шелест листвы, вздохнув полной грудью относительно свежего воздуха, я смог здраво осмыслить все, что произошло. Словно бы прохладный ночной ветер смог запустить в движение все мои мыслительные механизмы.
Но долго наслаждаться этим спокойствием мне не было суждено. Мне стало это понятно сразу, как только я увидел подмигнувшие мне два раза фары фургона, припаркованного недалеко от главных ворот.
Снова я задержался.
Как только задние двери фургона открылись, и я залез внутрь, напарники встали передо мной, и каждому от меня что-то требовалось. Алексу я сразу без лишних слов протянул украденный крест, но Кристина продолжала настойчиво смотреть на меня.