– Только не вздумай осуждать меня, – прошипел Джуг. – Только не вздумай читать мне нравоучения! Я никогда не ставил тебе в упрек то, что ты закрылся в стенах гильдии и живешь там евнухом. Ты ничего не знаешь о реальном мире. Ты живешь своими фантазиями!
– Зато я могу спокойно спать, не напиваясь, – Анкс поднял голову, отстраняясь от Джуга. – А ты?
– Думаешь, я сволочь? – злобно улыбнулся Джуг. – Ты ничего не знаешь про мир вокруг. Навыдумывал себе не пойми что, а потом под эти фантазии всех ровняет, и оно лезет по швам. Извини, но реальная жизнь – это тебе не сказка. Хочешь посмотреть на реальность – вон она внизу. Видишь? Вон там, где дерьма по горло! Знаешь, как здесь долги собирают с тех, кто не платит? Я тебе расскажу. Приходит банда здоровенных мужиков, выводят должника на улицу и насилуют в задницу на глазах его семьи и людей вокруг! Это и есть реальная жизнь. Либо я выбью из него долг, либо меня оприходуют посреди улицы. Знаешь, зачем мне вино? Чтобы как-то жить со всем этим дерьмом, которое я, в отличие от тебя, вижу на улицах каждый день.
– Если ты смирился с пороками, то они никогда не исчезнут.
– Опять сплошная надменность, – злобно скривился Джуг. – Думаешь, ты лучше других? Бордели для тебя грязные и низкие, да? Так вот, я тебе скажу, кого я вижу в этих девушках: людей, которые просто выживают, как и все мы. Они знают, что такое жизнь, не по рассказам в книжках.
– В проститутке увидеть человека как раз нетрудно, – холодно ответил Анкс. – А вот в зеркале ты все еще видишь человека?
– Пошел ты! – оскалился Джуг.
Джуг собрался было уходить. Но, сделав несколько шагов, он обернулся.
– Помнишь Кана? – сказал он. – Помнишь, как он пускался в нравоучения, а потом с таким же каменным лицом перерезал безоружным людям глотки? И… – он запнулся, – худшим… было его ледяное, непроницаемое лицо человека, свято верящего в свою правоту. Сейчас ты напялил эту маску. Но за его глазами я хотя бы видел опыт и знания, а за твоими нет ничего, кроме надменности.
Анкс ничего не ответил. Он вспомнил Кана и это его выражение безмятежности. Оно вселяло уверенность, когда он поступал так, как ты от него ожидал, и ужас, когда он вел себя вразрез с твоими ожиданиями.
Джуг ушел.
Анкс постоял еще немного, переваривая случившееся. Он вернулся в гильдию и долго не мог уснуть, прокручивая в голове события минувшего дня.
На следующий утро друзья уже не разговаривали.
В один из обычных дней Анкс сидел в столовой и обедал. Он не сразу узнал ее, но, присмотревшись, понял, что это Нилли. Поймав ее взгляд, заметил, что она улыбнулась, вскочил и подбежал, чтобы обнять.
– Ну что? Как твои успехи в гильдии? – улыбаясь, спросила она.
– Упражняюсь, ем и сплю.
– А Джуг где? – спросила Нилли, осматриваясь.
– Не знаю, – постарался сохранить дружелюбное выражение лица Анкс. – Где-то шляется, как обычно.
– А раньше впритирочку ходили, – улыбалась она.
– А ты как? Ты с задания?
Они сели за стол.
– Я была на задании, затем ездила в монастырь.
– Какой монастырь? – удивился Анкс.
– А ты не знал, что я монахиня? – рассмеялась Нилли.
– Нет. Я даже не знаю, что такое монастырь, – смутился Анкс.
– Это похоже на гильдию. В каком-то смысле. Только там все более строго, и только женщины.
– А где этот монастырь?
– На юго-востоке, далеко за пределами империи, среди скал над морской пропастью.
– И что вы там делаете? – недоумевающе спросил Анкс.
– Ну, в общем, мы изучаем страх.
– Страх?
– Да. Наш монастырь стоит на месте последнего уцелевшего алтаря древней богини страха – Асфи. Когда-то ее культ распространялся по всей южной части мира, но затем пришли предки императора и уничтожили всех, кто отказался подчиниться новой империи. В монастыре мы по крупицам пытаемся восстановить древнее знание о страхе, которое теперь практически полностью утеряно.
Анкс на секунду попытался представить монастырь страха, но сразу же бросил эту затею.
– Это не такое страшное место, как кажется, – она рассмеялась. – Хотя нет, именно такое!
– А как ты попала туда? – заинтересовался Анкс.
– У меня было трудное детство, – развела руками она. – Как видишь, я не то чтобы обычная девушка. И мои родители не смогли это оценить. Они еще как-то мирились с моей внешностью, но, когда у меня появились некоторые особенности поведения, отказались от меня. Меня подобрала монахиня. Так я и оказалась в монастыре – и не жалею.
– Какие особенности? – насторожился Анкс.
– В детстве мне казалось, что родители хотят отравить меня, – пожала она плечами. – Я думала, что они стремятся от меня избавиться, поэтому отказывалась есть и пить, ссорилась с ними. Сейчас я понимаю, как это выглядело со стороны, но тогда это казалось мне более чем реальным. Я была уверена, что они меня преследуют и пытаются убить. А потом появились голоса – сначала один, затем еще и еще. Через какое-то время их стало больше, чем я могла вынести.