– Да я ничего такого не имел в виду, – он немного помолчал и продолжил. – А ты не думала, что это может быть к лучшему?
– В каком это смысле?
– Ну, я много всего слышал про то, что в этом году проблем с соревнованиями очень много.
– Людей обычных полно, – буркнула я. – И эти люди мешают.
– Ты, что, избила человека? – ужаснулся он, переведя взгляд на мои руки.
– Пока досталось только стене. Хотя, все может быть.
– Ви..., – парень тяжело вздохнул.
– Ни слова, – отрезала я, переведя взгляд на зазвонивший браслет.
Ирман. Уж не знаю, почему именно сейчас, но разговаривать мне с ним не хотелось. Рассказывать о своем позорном исключении тем более.
– Виэтрикс.
Я так и застыла на месте, не закончив шаг. Бывший одноклассник моментально изменился в лице и снова шагнул ко мне с вопросительным и встревоженным выражением лица, но я тут же отчаянно замахала на него свободной рукой.
– Пап?
Лицо Юийо побелело моментально. Он указал в сторону жилых корпусов, и я кивнула, пытаясь собрать мысли в кучу.
– А где Ирман?
– Здесь я, ежик, – послышался отдаленный голос дяди. – Избитый и связанный, так что и тебе бежать советую.
– Договоришься, я так и сделаю, – спокойно одернул его отец и переключился на меня. – Ты долго не отвечала на наши звонки. У тебя все в порядке?
– У меня, да.
– Он все знает, – вновь послышался дядин голос.
– Ирман! – уже вдвоем воскликнули мы с отцом, в наушнике послышались отдаленные шаги.
– Ежик, это не я!
– А кто?
– Ответ очевиден, Виэтрикс.
– Ты что опять следишь за мной?
– Я слежу за ходом твоих соревнований. Я говорил тебе, что они мне не нравятся.
– Пап, почему ты тогда на боевую арену меня отпускал? – тут же вспылила я. – В чем проблема?
– Это не одно и то же.
– Да все одно! Это моя сила и… подожди-ка! Меня по твоей воле исключили?!
– Нет.
– Точно?
– Если бы я мог, то ты на эти соревнования даже не попала бы, – отчеканил он.
И то верно. Если бы его возможности простирались еще и на поле воли, то он бы всю Академию на уши поставил, лишь бы дочку на соревнования с волей не отпускали. Но вот обычные пожалуйста! И как это работало в голове у него, я не понимала. Устало прислонившись к дереву, я закрыла глаза, пытаясь понять, что сказать дальше.
– И что ты теперь будешь делать? – словно бы прочитав мои мысли, спросил отец.
– Без понятия. Даже не думала об этом еще.
– Что делают проигравшие?
– Кто-то домой уезжает, кто-то остается, чтобы...
– Я спросил тебя о другом, – голос его стал немного жестче. – Что делают проигравшие, Виэтрикс?
– Не поняла...
– А стоило бы.
– Но...
– Я же вижу, что еще немного и ты растечешься в безвольную лужу. Возьми себя в руки и прими решение.
Я глубоко вдохнула, пропуская следующие сравнения мимо ушей. Голос его был спокоен, но вот слова… По ним все было понятно. Дождавшись паузы после неприятного монолога, я выпалила:
– Да ты же сам не хотел, чтобы я участвовала! Почему сейчас мне это говоришь? Звучит как поддержка, а не радость за то, что я больше не буду участвовать.
– Из-за проигрыша ты теряешь веру в себя. Что было летом?
– Только не начинай, я и так все прекрасно помню…
– Я пятнадцать лет наблюдаю за тем, как ты ведешь себя в бою. И ты сдаешься после первого же проигрыша в череде побед. Бросаешь то, что только начала.
– Па-а-ап.
– Ты освоила волю, Виэтрикс, но головой ты еще не созрела, чтобы спокойно проигрывать в таких соревнованиях.
– Я не проиграла! Меня исключили.
– Да, а за что?
– Да за все самое прекрасное и замечательное, что во мне есть!
Меня словно молнией ударило, когда я поняла, что слышу собственный голос в наушнике, а внутреннее ощущение уже ехидно подсказывало, что следовало бы обернуться.
– Ох, нет..., – выдохнула я, сбрасывая звонок и глядя в глаза отцу, который стоял в нескольких шагах от меня.