Из-за двери вышел Аззак, на бледном лице отчетливо выделялись покрасневшие глаза, волосы были взъерошены, несколько беспорядочных прядей упали на лоб, не давая толком рассмотреть направление его взгляда, сдвинутые брови не сулили ничего хорошего.
– Ни слова, – он резко поднял ладонь прежде, чем я успела открыть рот – Ни единого слова, Виэтрикс. Ни мне, ни кому-либо еще. Я не хотел участвовать, я не хотел выигрывать. Так что возвращайся обратно на трибуну.
– А ты? – не удержалась я от вопроса.
– А я вернусь в комнату, – на секунду прикрыв глаза, он поморщился. – Сделай мне одолжение, хоть раз послушай меня. Пожалуйста.
Много чего хотелось сказать. Много всего хотелось сделать. Но я отчетливо ощущала эту знакомую волну неосязаемой силы, которая могла сорваться, стоило мне сказать еще хоть слово. Вновь испытывать на себе его срыв мне не хотелось. Мы едва помирились.
– Хорошо, – я выдохнула, он даже открыл глаза, посмотрев на меня внимательнее. – Но имей в виду, что ты все еще в группе и остальные от тебя так легко не отстанут. Особенно Тана.
– Я разберусь, – он повернулся к дверям, но на мгновение обернулся. – Спасибо.
– За что?
Он мгновенно исчез за углом, не удостоив меня ответом. Я медленно побрела обратно. В голове все смешалось, обрывки слов, которые я случайно услышала, не вызывали никаких положительных мыслей: прикрытие силой, чье-то благо. В группе знали, что Аззак был не из простой семьи, хотя никто толком не знал, о каких людях идет речь. Теперь стало чуть яснее, но вместе с тем было понятно, что отношения у них были тоже не самыми лучшими. Судя по всему, от него ждали результата, а он вот так просто на всеуслышание сдался, словно бы демонстративно признав поражение даже не начав бой. Он не хотел оправдывать ничьи ожидания. У него не было цели выиграть.
Мне вдруг вспомнились вчерашние слова Таанга. Если не за что бороться, если нет цели, то и нет сил вступать в бой. Если цель не победа, то что тогда способно сдвинуть человека с места? Злость? Месть? Желание что-то доказать?
– Аззак слишком прямолинеен, – неожиданно раздалось за спиной.
– Чтоб тебя… прекрати так делать!
– Извини, – Таанг прислонился к стене рядом со мной. – Он не будет даже пытаться делать то, что он не хочет. А вот если это что-то личное, то он спалит все дотла, чтобы своего добиться.
Вот только сложно было представить, что на свете есть то, что могло бы, действительно, заставить его по-настоящему бороться. Что такого могло бы заставить уязвимого ленивца сорваться с места, поступившись со всеми принципами и применить силу? Хотя… на ум пришел лишь один случай.
– Ты чего такая тихая? – он подтолкнул меня плечом. – Помнится, после его гонок ты за ним по пятам бегала.
– У него были причины не говорить, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – И у мен нет желания опять с ним ругаться. Оно того не стоит.
– О-о-о, – он протянул, и в его глазах вспыхнул знакомый огонек насмешки. – Да ты совсем заболела. Шучу, шучу! – поспешно добавил он, видя мое выражение лица. – Просто… приятно видеть, как ты взрослеешь на глазах. Пора бы и мне последовать твоему примеру, да?
Он лениво потянулся, и раздался неприятный, костный хруст – будто ломали сухие ветки. Шея, плечи… Он наклонил голову из стороны в сторону, и снова послышался тот же звук. Затем, с непринужденностью, полной скрытой силы, он со всего размаха хлопнул меня по плечу. Удар был крепким, дружеским, но в нем чувствовалась стальная мощь, заставляющая меня сделать шаг вперед.
– Не накручивай себя. Он остынет, придет в себя. Все вернется на круги своя. Всегда возвращается.
Меня поражало его абсолютное, почти неестественное спокойствие. Привычная маска легкой насмешки, расслабленная поза, ни единого намека на напряжение в голосе. Ничто не выдавало в нем человека, готовящегося к чему-то серьезному. Это было пугающе.
– А ты сам-то готов? – спросила я, вглядываясь в его лицо. – По-настоящему готов?
Его улыбка никуда не делась, лишь стала чуть уже, чуть острее, словно он улыбался не от радости, а от самодовольства.
– Не волнуйся за меня. Запасов Воли у меня больше, чем у местного учебного корпуса. А сдаваться… – он фыркнул, и в этом звуке было что-то хищное. – Сдаваться я не собираюсь. Ты сегодня увидишь меня победителем. Обещаю.