– С чего бы вдруг?
– С того, что… Сама поймешь, если попытаешься… или кто-то попытается.
– Тебе это вообще зачем?
– Ну, должен же я как-то за тобой присматривать.
– Шел бы ты…, – второй раз вырвалось у меня.
– Теперь пойду. Надеюсь, скоро увидимся.
– Ты! – еще секунда и я бы вызверилась на него, но дверь хлопнула, оставив меня одну.
Костеря его последними словами, я нащупала браслет и попыталась вызвать функцию удаления, но через голосовой ввод она отказывалась работать, отвечая мне механическим голосом, что данная операция не найдена в функционале устройства. К картине с машиной, переезжающей голову настырного студента добавилась машина для укладки дороги, но легче мне от этого не стало. Собственными руками придушу!
Четыре дня прошли неизменно: утром и вечером ко мне приходила Ария и надевала на меня обруч, по-прежнему не объясняя, что именно он делает, но уже на второй день утром я начала понимать, что различаю темный и светлые пятна на фоне общей белой пелены. Она предположила, что глаза понемногу начинают различать свет и тень, а это значило, что зрение все же начинает ко мне возвращаться. После этой новости время в медкорпусе потекло еще медленнее: мне хотелось, как можно скорее дождаться полного восстановления зрения, но женщина упорно твердила, что это исчерпает запас сил и может вовсе лишить меня воли, так что она четко следила за тем, чтобы все проходило как надо.
Еще через пару дней меня допустили к регенератору, который проработал почти минуту прежде, чем обозначился предел. После этого тени и свет стали еще ярче, но я по-прежнему не видела образов и цветов. Это не слишком меня расстраивало: лечение хоть и проходило медленно, но все же проходило, это было моим успокоительным в долгие часы ничегонеделания в своей палате. Зета приходила вечером одна и рассказывала все произошедшее за день. Кроме нее, меня пару раз навестила Тана, заглядывающая поболтать на несколько минут в перерывах между тренировками, и один раз вместе с ней пришел Рэм, которого старосте продвинутой группы приходилось обрывать, когда речь заходила о случившемся на поле.
Все остальное время проходило наедине с собой, и довольно скоро мне надоело в сотый раз обдумывать каждую запомнившуюся ошибками деталь своей жизни, и я решила попробовать выбраться из палаты наружу. Сделать это оказалось, ох, как непросто. Первый раз, когда я наощупь выбралась из палаты меня засекла одна из младших медсестер и быстро вернула меня на место, при этом оповестив Арию о моей выходке. Из-за этого меня продержали взаперти еще несколько дней.
За это время мое зрения стало еще немного лучше, и наконец сняли запрет на мой выход из комнаты, разрешив мне ходить по коридору «Раз уж так неймется!». Однако это занятие мне тоже быстро надоело: ходить туда-сюда по прямой, держась за стенку и постоянно натыкаясь на кого-нибудь, оказалось не так уж увлекательно.
– Тебе мало приключений? – дядя Ирман скептически отнесся к моим жалобам.
– Ну, а что? Я уже не могу просто лежать и ничего не делать. Папа же практикует со своими бойцами тренировки в темноте. Да и у тебя тоже. Почему я не могу делать что-то еще кроме как лежать и страдать от безделья?
– Наши бойцы не слепые, и ничего с ними не будет, если во время тренировки что-то не так пойдет.
– Ну, а что будет со мной? Я же в здании буду, просто поднимусь на другой этаж.
– Неугомонная, – дядя тяжело вздохнул. – Если бы Ангрон знал…
– Не надо папе говорить! И маме не вздумай! Тогда я не только без прогулки останусь, но и без свободы в целом!
– Упрямое ты создание, ежик… Захочешь пройтись и найти неприятностей на свою больную голову, так хотя бы делай это в сопровождении кого-нибудь, идет?
– Чтоб за мной как за беспомощной ходили?
– Не спорь и делай, что просят. Это не так много, Виэтрикс.
В этот момент дверь палаты хлопнула, и я машинально выключила звонок, тут же узнав ленивые шаркающие шаги по палате.
– Пошел вон.
– И я рад тебя видеть, – отозвался Аззак, приблизившись к кровати.
– Что в словах «пошел вон» для тебя непонятно?
Он проигнорировал меня, ответа я не услышала. Зато отчетливо был слышен звук какого-то предмета, опущенного на прикроватную тумбочку. А затем шаги стали удаляться все в той же тишине.