– Но вы же не говорили, что нам нельзя.
– Я сказала вам, но по-видимому ни один из вас не уделил сказанному достаточно внимания, – отчеканила магистр, холодный взгляд скользнул сначала по мне, потом на Таанга. – Но, по-видимому, ни один из вас не счел нужным услышать сказанное. Вам категорически запрещено сталкивать внешнюю волю в спарринге.
– Почему?
– Тебе нужен ответ? – вместо пояснений она махнула на широкую вмятину на поле. – Конфликт неконтролируемой силы разрушителен. А, учитывая тот факт, что Аи-Рам-Вейер не озаботился тем, чтобы научить тебя контролировать внешнюю волю, то…
Она тяжело, с явным разочарованием вздохнула и резко махнула рукой Тане, которая стояла, скрестив руки, и хмуро переводила взгляд с меня на Таанга и обратно.
– Фортис, Райн, до конца тренировки рекомендую вам заняться изучением самоконтроля, – велела магистр прежде, чем направилась обратно.
Я обернулась на смотрящего им вслед парня, но тот словно специально не поворачивался в мою сторону. Что-то меня терзало смутное подозрение, что он, как и я, не услышал того, что нам сказала магистр Дроун.
– Ты тоже не слышал? – невинно поинтересовалась я у него, не выдержав паузу.
– О чем? – он обернулся, удивленно подняв брови.
– О том, что нам нельзя было использовать внешнюю волю.
– Хм…, – Таанг картинно потер подбородок и мне захотелось отвесить ему подзатыльник. – Нет, не припомню.
– Ты поэтому не хотел вставать в спарринг со мной?
– Эй, ты сама настаивала!
– Так я даже не слышала, что она об этом говорила.
– А я знал?
– Ты мог бы отказаться.
– Ты настаивала!
– Так почему ты не мог просто сказать?!
– Потому что ты уперлась и отказывалась использовать другой способ.
Улыбка с лица Таанга пропала, и теперь без нее он выглядел крайне напряженным и серьезным, как тогда, когда я впервые его увидела в ледяном зале. Он почти не повышал голос, но его тон прекрасно демонстрировал его раздражение. Я же, даже осознавая, что перехожу границы, обвиняя его в том, в чем сама же виновата, никак не могла заставить себя замолчать, чувствуя, что и эмоции уже на таком пределе, после которого воля начинает заполнять тело помимо желания. Понимая, что вот-вот вспыхну, я резко оборвала саму себя, отвернувшись от него.
И в ту же секунду на меня словно рухнула лавина. Ледяная вода хлестнула по лицу, залила глаза, нос, рот, хлынула за воротник. Она обожгла кожу ледяным огнем и на миг парализовала все тело, начисто сбив накатившую волю. Я закашлялась, захлебываясь, инстинктивно отпрянув назад. Откуда?!
Протирая глаза и сплевывая воду, я откинула тяжелые пряди мокрых волос с лица и огляделась. Мой взгляд немедленно наткнулся на прямой, спокойный взгляд Таанга. И тут же заметила его руку – он опускал ее из непринужденного жеста, направленного в мою сторону. На пальцах еще поблескивали капли. Но даже так… откуда вода?!
– Остыла? – спросил он участливо, и прежняя полуулыбка вернулась на его лицо, как ни в чем не бывало.
– Твоих рук дело?!
– Я задал тебе вопрос.
– Я тоже.
– Ну, так ответь на мой, и я отвечу на твой.
Я фыркнула: в моем списке вещей, которые я не очень люблю делать, одним из первых номеров значится признание правоты других, особенно, в такой ситуации. Связав мешавшие волосы в хвост, я выдохнула, чтобы было не так противно и кивнула:
– Легче.
– Я знал, – он тут же самодовольно усмехнулся и добавил прежде, чем я успела возмутиться. – Огонь тушится водой. Так же, как и слепая ярость гаснет под отрезвляющим холодом. Проверено. Не раз. Нет-нет-нет, даже не начинай возражать, я вижу по глазам – помогло. И к слову, раз уж ты так настаиваешь на честности.
Он поднял руку, развернул ладонь, и над ней подобно тому языку пламени появился переливающийся водяной шарик. С какой же легкостью он все делает! Проявление внешней воли обычно ограничивалось каким-то одним видом физического явления. По крайней мере так было у тех волевиков, кого я знала. Чем сильнее была воля человека, тем более сложные объекты можно было создавать, а вот мне было доступно вечно что-то неразборчивое и расплывчатое, не имеющее даже стихийной принадлежности. А этот парень с легкостью использовал уже два варианта проявления воли и даже не поморщился. И надо сказать, открытия сторон этого человека всерьез задевали мое самолюбие.